Лена Коренева, мой кумир абсолютный. И, конечно, «Ярославна, королева Франции» была для меня поразительным шоком — и не только потому, что там звучали великие песни Кима и Дашкевича: «Барон Жермон», «Жажда уставших коней», «На престоле добрый король сидит» и так далее. Мы же с магнитофонами ходили в кино на эту картину! И не только потому, что там была изумительная Коренева, мой идеал — и тогдашний, и нынешний (наряду с Верой Глаголевой). Просто это был очень нестандартный подход к истории, очень живой. Это Игорь Масленников же снимал, я очень его люблю.

Из польского кино на меня такое впечатление произвело «Дело Горгоновой» Януша Маевского, что я пересматриваю эту картину до сих пор…

Динара Асанова — очень крупный режиссёр. Её фильм «Ключ без права передачи» по блистательной, по-моему, пьесе Полонского «Драма из-за лирики» (очень сложной пьесе) кажется мне одним из самых концептуальных высказываний о русском педагогическом сектантстве. Как раз о том, как учитель-новатор влюбляет в себя класс, а потом оказывается, что этот директор, которого замечательно сыграл Петренко — рядовой, простой, в общем глуповатый человек,— оказывается и гуманнее, и умнее этого новатора.

Я вообще не люблю апологий так называемых «простых людей» и не люблю апологий массы, и не люблю, когда ненавидят оторвавшихся от коллектива. Мне кажется, что оторваться от коллектива — это лучшее,…

Нет конечно. Наоборот, хочу вам сказать, что, если здесь и есть некоторый такой провал в истории советской педагогики, то это, конечно, «Чучело», потому что там показано абсолютное бессилие педагогов в мире тотальной лжи и всеобщей двойной морали. Это абсолютно точно. Но здесь надо иметь в виду, что ведь и «Доживём до понедельника», и «Школа» («Чучело» про другое) — это именно фильмы о кризисе учителя. Как замечательно сформулировал Игорь Старыгин, Царствие ему небесное: «Это фильм об историке, которому надоело преподавать эту историю». «Доживём до понедельника» — это дожили, понимаете, они дожили до понедельника, до трудного, похмельного, трезвого дня. Это фильм 1968 года, фильм о крахе…

Да, я предлагал проект будущего, да, большевики предлагали его. И если  вам это кажется чушью, это факт вашей, пока еще очень короткой биографии, вот и все. Поэтому нужно уметь уважительно, вдумчиво, как в случае с Пастернаком, относиться к чужому мнению. Я же говорю… Все время эта цитата из «Доживем до понедельника»: «Тот недопонимал, этот недооценил… Как будто историей орудовала толпа двоечников». Вы Ленина вообще читали?  Вы генезис его взглядов понимаете? Вы можете объяснить тот факт, что за Лениным – хорошим или плохим – пошла огромная страна. И он стал для этой страны фетишем.

Как это получилось? Как получилось, что программа большевиков стала – причем не в…

Он абсолютно реалистичен. Таких учителей было много, я его знал. Знаете, мой историк Николай Львович Страхов был очень похож на Мельникова и говорил вещи, ещё более резкие и рискованные для 1984 года. Я знал таких учителей. Я никогда не был таким учителем, потому что к этому идеалу надо стремиться, но я таких учителей знал. Кстати говоря, Георгий Полонский писал эту вещь отчасти как автопортрет, только такой возрастной. У него был опыт работы в школе, только он английский преподавал.

Я вообще Полонского очень люблю, считаю его крупным драматургом. «Репетитор», по-моему, вообще великая пьеса. «Короткие гастроли в Берген-Бельзен» — потрясающая пьеса, трагедия, где единственная женщина,…

Знаете, оно не такое простое, мое мнение. Меня позвали однажды обсуждать эту картину со школьниками в новую школу, и там один человек (насколько я помню, преподаватель информатики) сказал: «У вас нет дара сопереживания». Я сразу это обсуждение покинул. Потому что когда вам в ответ на нормальную критику в адрес фильма говорят, что у вас нет дара сопереживания, да еще при детях, единственное, что вы можете сделать — это свернуть свое участие в этом мероприятии.

Я не люблю фильм «Общество мертвых поэтов». То есть я считаю его хорошим. Я считаю, что Питер Уир — гениальный режиссер, кстати, много способствовавший мифологизации таинственного континента Австралия полностью вымышленной…

Нет! Вот уж извините. В «Дорогой Елене Сергеевне» учитель пожинает результат среды. Это та же история, что и в «Доживем до понедельника»: «А прав ли в том, что мой КПД мог бы быть гораздо выше?».

Она их учила, но учила не тому. Видите ли, она учила их добру, а требуется от них совсем другое. Это учитель, столкнувшийся с тем, что обнулились его действия, что обнулилось его преподавание. Среда, мир, история обнулили их. Это очень горько.

И сейчас точно так же обессмыслились 3 предыдущих века русской культуры. Простите, а когда хунвейбины плевали в лицо профессорам и надевали на них бумажные колпаки, разве не обнулились несколько веков, а может быть, и несколько тысячелетий китайской…

Нет. Он возмущается тем, что история перестала быть наукой. Тем, что она стала инструментом идеологической проработки. Он говорит, что бумага все стерпит. Можно написать на ней «Войну и мир», а можно — кляузу на соседа. Вот в этом-то и заключается ужас, что бумага все терпит. Мне Игорь Старыгин, когда он приезжал в Артек, там была ретроспектива его фильмов, и он показывал на детском фестивале, предварял показ «Доживем до понедельника»… И я честно его спросил: «Знаешь, Игорь, а как ты сам объясняешь, про что эта картина? Если тебя школьники спросят: «Про что это кино?». Он говорит: «Ты знаешь, я боюсь, что это фильм про учителя, который устал преподавать эту историю». И боюсь, что…

Это действительно сложный вопрос. Вопрос, который мучил, скажем, Динару Асанову и, соответственно, Георгия Полонского, когда они делали «Ключ без права передачи». Можно (это, я бы даже сказал, нетрудно) невротизировать класс, превратить его в маленькую школьную секту, создать у них иллюзию, что они — остров света в океане тьмы, и с помощью нехитрых приемов очень сильно экстетизировать такую группу читателей. У меня был такой опыт. Когда вы действительно внушаете этим детям, что они самые умные, они действительно становятся самыми умными на какое-то время, но сильно затрудняется их общение с коллегами и сверстниками. Они ступают на чрезвычайно опасный путь. Да, «Общество мертвых поэтов» —…

Не знаю, я думаю, что все фильмы о молодых учителях, будь то «Контрольная по специальности» или «Доживем до понедельника»,— это осталось в советском времени — отношение к профессии учителя как к профессии сакральной. Понимаете, в чем моральная проблема этого кино и вообще кино об учителях, да и, кстати, и прозы об учителях тоже. Достаточно вспомнить прозу Тендрякова, довольно убедительную, те же «Шестьдесят свечей» или «Расплату». Учитель — это фигура морально ответственная. Для того чтобы учить детей, для того чтобы им соответствовать, соответствовать этой миссии, мы должны быть на определенной моральной высоте. Точно так же, как и «День без вранья» Токаревой,— это рассказ о том, как учитель…

Мне случалось с Игорем Старыгиным обсуждать примерно смысл, который заложен в фильм «Доживём до понедельника», потому что это непростая картина, это фильм о крахе романтизма 60-х годов. Старыгин очень чётко формулировал замысел фильма: «Это фильм об историке, который устал преподавать эту историю». То есть об историке, который устал от повторяющихся штампов, устал от бесполезности его работы. Помните, он говорит: «Мой КПД мог бы быть гораздо выше». Там драма в другом. Генка Шестопал — он же поэт, романтик, вполне себе положительный герой, который противостоит Косте Батищеву, пытаясь каким-то образом утвердить всё-таки прежние романтические ценности. История Вали…

Нет, это широко известная картина. Просто она не то что легла на полку, а получила 3-ю прокатную категорию, когда была снята.

Это маленький шедевр на фоне сегодняшнего кино. А на фоне кино тогдашнего это довольно заурядное произведение. В общем, будем откровенны, на 90% его очарования — это стиль НРЗБ. А так-то, в общем, для 1968-1969 годов (сравните это с «Доживем до понедельника») это такие детские игры.

Надо заметить, кстати, что фильм Дудя про «Ширли-мырли» довольно элементарен по-своему посылу, но сделан неслучайно. Дудь очень точно чувствует больной нерв эпохи. Вот больной нерв эпохи заключается в том, что Владимир Меньшов, как гениальный режиссер массового кино,…

Ну, Георгия Полонского, конечно, в особенности «Драма из-за лирики» и «Подсвечник Чаадаева», и вот это… сам по себе сценарий «Доживем до понедельника». Ну и конечно… Кстати говоря, Крапивин, о трагедии работы с детьми в «Сказке о рыбаках и рыбках» сказано много верного.

Видите ли, в свое время мне рассказывал Старыгин да и Полонский тоже. Они в этом фильме сделали специально несколько таких сцен, то, что они называли «кости». Бросим цензуре кости, пусть они прицепятся вот к этому, но пропустят картину. Такие же заманухи для цензуры были в фильме «Чужие письма». Самое главное в картине было спрятано, а на поверхность была выставлена фраза «Почему нельзя читать чужие письма? Нельзя, и все». То есть такая аксиоматичность этики. А фильм, на самом деле, про другое, хотя мне в нем дороже всего вот это. В «Доживем до понедельника» были некоторые вещи, как бы отвлекающие внимание. И поэтому цензура не обратила внимание на главную суть этого фильма, действительно,…

На мой профессиональный выбор вообще не повлияла никакая литература. На меня литература влияла очень мало, я человек не гипнабельный. Веллер на меня повлиял «Майором Звягиным» очень сильно, это было чисто прагматическое влияние, он меня зарядил на некоторые действия. Ой, господи, так вспомнишь… Какой наивняк, какая тоска… Что касается попытки увидеть в литературе учебник жизни — она аптечка, конечно, она помогает, но на выбор профессии она не очень влияет.

Что полезно читать учителю? Учителю полезно читать прозу Фриды Вигдоровой, безусловно. Потому что она сама педагог, и она сама замечательно описывает психологию учителя. Учителю необходимо читать сценарии и пьесы Георгия…

Нет, конечно. Если брать Генку Шестопала из «Доживем до понедельника», это, скорее, такая цепочка, история фриков. Фрики становятся все более фриковатыми, все более чудовищными. Генка Шестопал, в общем, просто нонконформист, Бессольцева — уже жертва коллективной травли, а Ученик — это уже, в общем, маньяк. Это уже случая mania religiosa. То, что фрики становятся все более невыносимы, а масса все более агрессивна и в каком-то смысле все более отвратительна,— да, этого нельзя не заметить. Но это происходит не потому, что деградирует система образования, а потому, что деградирует общество и людям нечего делать. Понимаете, поляризация в любом обществе — это признак болезни. У меня в «ЖД» была…