Это действительно сложный вопрос. Вопрос, который мучил, скажем, Динару Асанову и, соответственно, Георгия Полонского, когда они делали «Ключ без права передачи». Можно (это, я бы даже сказал, нетрудно) невротизировать класс, превратить его в маленькую школьную секту, создать у них иллюзию, что они — остров света в океане тьмы, и с помощью нехитрых приемов очень сильно экстетизировать такую группу читателей. У меня был такой опыт. Когда вы действительно внушаете этим детям, что они самые умные, они действительно становятся самыми умными на какое-то время, но сильно затрудняется их общение с коллегами и сверстниками. Они ступают на чрезвычайно опасный путь. Да, «Общество мертвых поэтов» — фильм о том, как гениальный учитель сумел целый класс превратить в нонконформистов. Но каково будет будущее этого класса? Будут ли они психически адекватны, смогут ли они в себе это сектантство победить? Последняя сцена, где они все встают на эти парты, вполне декабристская, но дело в том, что этот класс выживает и становится центром интеллектуального развития за счет колоссально возрастающего самомнения. А смогут ли они в будущем как-то справиться с этим чувством — большой вопрос. Неслучайно этот фильм Питера Уира Кшиштоф Занусси назвал главным высказыванием мирового кино 70-80-х годов. Это важная тема.
Полонский — великий драматург, как мне кажется,— остро чувствовал эту проблему: что будет с классом, ввергнутым в такую ситуацию? Три главных пьесы Полонского — «Доживем до понедельника», «Драма из-за лирики» (она же «Ключ без права передачи») и «Репетитор» (я бы добавил сюда, конечно, и «Перепелку в горящей соломе», и «Короткие гастроли в Берген-Бельзен» — великую последнюю пьесу). Там же тоже рассматривается та же проблема: когда «Коротких гастролях в Берген-Бельзен» есть эта девушка — новый завлит, романтик, правдолюб; девушка, которая всех их заставила, погрязших в конформизме, как-то проснуться, а потом оказалось, что она — сбежавшая пациентка из больницы, что она душевнобольная. И поэтому, кстати, у главного режиссера театра не получается с ней роман: с ней любовные отношения невозможны, она больна, она не слышит собеседника.
Это очень сложная пьеса, очень страшная, и, как всегда у Полонского, набирающая настоящие обороты к финалу. И когда гибнет героиня в конце, вы понимаете, что это мир ее вычеркнул. Но основные, конечно, его три пьесы — это «Репетитор», «Драма из-за лирики»… хотя я могу здесь, собственно, путать, как назывался в правильном варианте «Ключ без права передачи». Но сценарий «Ключа без права передачи» был раньше, до пьесы. И, соответственно, «Доживем до понедельника», из которого он тоже сделал потом пьесу. Эти три его главных произведения, если угодно, с разных сторон освещают одну проблему: проблему выдающегося учителя в посредственной школе, как ему не впасть в сектантство. Как ему не увлечь детей на «крысоловский» путь, на путь сознания своей исключительности? Это дает великолепные результаты в плане обучения — они прекрасно знают поэзию, они воспринимают мертвых поэтов как своих современников, они начинают этим жить, как живут они этим во многих театральных студиях, но как их не сделать сектой?
Вот для 70-х годов это очень важная проблема. «Таганка» вам пожалуйста. Вот как раз в «Таганке» грань, отделяющая театр от секты, оказалась очень тонкой. При Любимове он как-то, как гениальный педагог, умудрялся поддерживать этот баланс. Но после него это стало сектой. Вот об этом Филатов снял свой великий фильм «Сукины дети» — такую страшную картину. Поэтому «Общество мертвых поэтов» как такое несколько облегченный (в смысле моральной проблематики) «Ключ без права передачи», для меня, как для учителя,— это очень важная, очень болезненная картина. Я никогда… кроме одного случая, когда уж совсем не было вариантов, когда класс был до предела запущенный, и единственный способ их разбудить — очень сильно их встряхнуть. И то мои отношения с этим классом были не сектантские, а, скорее, товарищеские, и я не особенно себя от них не отделял. Но в тот момент «10 В» стал лучшим классом, на какое-то время, но, слава богу, у них хватало самоиронии и их хулиганского «победила» — они не сумели почувствовать себя избранными. Может быть, потому что они были взрослые очень, у них у каждого был большой опыт жизни за плечами.
