Войти на БыковФМ через
Закрыть
Швейк из неоконченного романа Ярослава Гашека — это гений лицемерия или просто малодушная пустышка?

Это вечный вопрос. Когда я читал лекцию в вузе, там мы затрагивали проблему Дон Кихота. До сих пор есть две трактовки «Дон-Кихота», о чем Набоков говорит в своих замечательных лекциях: Дон-Кихот либо злой, опасный безумец, либо святой. Кстати говоря, при подходе к русским революционерам до сих пор существует та же дихотомия.

Как оценивать Швейка? Одним кажется, что он безнадежный идиот, другим кажется, что он лукавый и хитрый дух чешского народа. У меня нет решительно никаких оснований думать, что чех вот таков, что чешский народ воплощен в образе Швейка. Швейк, безусловно, идиот, в Швейке есть, безусловно, черты тупой скотины, но эти черты таковы («Он очень милый»,— говорит о…

Почему роман «Что делать?» Николая Чернышевского исключили из школьной программы?

Да потому что систем обладает не мозговым, а каким-то спинномозговым, на уровне инстинкта, чутьем на все опасное. «Что делать?» — это роман на очень простую тему. Он о том, что, пока в русской семье царит патриархальность, патриархат, в русской политической жизни не будет свободы. Вот и все, об этом роман. И он поэтому Ленина «глубоко перепахал».

Русская семья, где чувство собственника преобладает над уважением к женщине, над достоинствами ее,— да, наверное, это утопия — избавиться от чувства ревности. Но тем не менее, все семьи русских модернистов (Маяковского, Ленина, Гиппиус-Мережковского-Философова) на этом строились. Это была попытка разрушить патриархальную семью и через это…

Если человек содеет новый мир, Создатель расценивает это как восстание против него или стремление приблизиться к Создателю?

К чему стремится человек, тут неважно. Тут важно, Создатель не отвергает ли его. В фаустианский период русской литературы Создатель смотрит на человека как на талантливого зэка. Потому что идея завета человека с Богом, идея союза человека с Богом — назовем вещи своими именами — была разрушена. Разрушена она была после вознесения Христа — воскресения и вознесения. Он обещал, конечно, второе пришествие, но когда оно будет, мы не знаем. Мы знаем, что завет человека с Богом не состоялся. Человечество отвергло Бога. Ну хорошо, тогда вот вам дьявол, вот вам Мефистофель.

Чем заканчивается союз с дьяволом, мы видели в ХХ веке. Поэтому человечество трудно и медленно возвращается к идее завета с…

Какая биография полнее анализирует феномен Бориса Слуцкого — Ильи Фаликова «Майор и муза» или Никиты Елисеева и Петра Горелика «По течению и против течения...»?

А это не чисто елисеевская биография. Эту биографию писал Петр Захарович Горелик, который был ближайшим другом Слуцкого. И Никита Елисеев писал ее, скажем так, теоретическую часть, аналитическую — он разбирал стихи. А Горелик, с которым они дружили, и с которым, смею сказать, дружил и я, — Горелик знал Слуцкого как себя, знал его с двенадцатилетнего, что ли, возраста, если не с девятилетнего. И мне представляется, что его биография эталонная. Это не отменяет достоинств книги Фаликова «Майор и муза».

Я считаю, что ЖЗЛ поступила глубоко правильно, издав эту книгу. Просто раньше была готова биография Горелика и Елисеева, но тогда биография Слуцкого казалась невостребованной. Поэтому она…

Можно ли сказать, что фильм «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе про Иисуса, который пытается избежать предначертанного финала, для того, чтобы жить нормальной человеческой жизнью?

Ну конечно! Об этом и картина, что нас всё время пытаются отвлечь от творческого, или христианского, религиозного подвига разговорами про простую жизнь. «Но ведь можно же просто жить!». Он там, избежав креста, идет среди пейзажей и говорит: «Какая красота! А я-то и не замечал». Действительно, человек, который рожден для подвига, никоим образом не замечает благодати мира, его прекрасности — вкуса вина, вкуса еды…

Он же там умирает семьянином. И в конце он отвергает этот соблазн, представив свою смерть в окружении чад и домочадцев после долгой и прекрасной жизни. Он кричит: «Нет!», он в ужасе отвергает это и умирает на кресте со словами: «Я совершил».

Вдохновляет ли роман Владимира Набокова «Лолита» мужчин на совращение малолетних?

Роман «Лолита», наоборот, высокоморальное произведение, которое рассказывает о теснейшей связи соблазна и последующего наказания. Если человек думает, что, поддавшись соблазну, он освободиться,— нет; поддавшись соблазну, он приводит себя в тюрьму еще более тесную. И связь темы педофилии с тюрьмой у Набокова (у меня об этом статья была большая) подробнейшим образом прослеживается. Это начинается еще с Цинцинната, которого Эммочка заводит еще глубже в кабинет начальника тюрьмы, а не выводит на волю. И главное — это замечание Набокова о том, что «первый трепет намерения», фантазия о сюжете «Лолиты» пробежала по его хребту, когда он увидел первую фотографию (это, конечно, вымышленная…

Можно ли считать роман Владимира Сорокина «Сердца четырех» садистическим, в котором автор описывает свои комплексы?

Садической — вряд ли, а то, что это преодоление каких-то комплексов своих — это бесспорно. Но вместе с тем не стоит забывать, в каких обстоятельствах эта книга создалась. Это такая реакция на волну зверств конца 80-х — начала 90-х годов, когда в проснувшемся обществе зверство зашкаливало. Когда убийство стало повседневностью. И в некотором смысле самая точная книга об атмосфере ранних 90-х — это сорокинский гротеск. «Сердца четырех» — это такой антипроизводственный роман. В производственном романе бетон строили, созидали; в романе антипроизводственном в него закатывали, но суть его не изменилась. Это такая реакция советского общества на его десоветизацию. Зверское было время, да. И поэтому…

Случайное

Какую роль играли российские художественные журналы в формировании литературного поля эпохи XX века? что вы можете рассказать о журналах «Весы», «Скорпион»?

Видите, не будем путать журнал с издательством, во-первых. А во-вторых, что вам сказать о «Весах»? Ну и об «Аполлоне», если на то пошло, потому что именно в «Аполлоне» напечатали Черубину, в «Аполлоне» печатали Анненского, в «Аполлоне» Гумилёв. Когда-то Мария Васильевна Розанова сказала, что эстетику Серебряного века в огромной степени создал широкоформатный журнал. Те журналы, в которых рисовал Бёрдслей, те журналы, которые издавал Рябушинский в России, «Симплициссимус» в Австро-Венгрии, если не путаю ничего, и так далее — мне кажется, что это здравое суждение. Потому что тогда родился, зародился во всяком случае и стал отвоёвывать права действительно еженедельный иллюстрированный…

Не могли бы вы рассказать в чем была суть вашего спора с Юлией Кантор на лекции о революции 1917 года?

Жестокий был спор. И вообще… Ну, Кантор — сильный лектор, её не отпускали часа три, там она ещё отвечала на вопросы, хотя я уж и так, и сяк кричал, что караул устал, но тем не менее мы доспорили. Что касается нашей с ней полемики, она происходит по одному вектору, по одному разделению, и довольно очевидному. Мы, пожалуй, сходимся на том, что революция эта не осуществила ни одной из своих задач: ни рабочим не достались фабрики, ни крестьянам — земля и хлеб, ни мир — народу. Ничего не произошло.

Но я настаиваю на том, что даже против всякого желания Ленина, который ни секунды не был романтиком, эта революция подарила нации наивысший духовный взлет за всю её историю. Вот на этом я настаиваю. Потому что не…

Почему, становясь взрослыми, мы погружаемся в бытовуху? Чем вы объясняете этот откат, хотя, казалось бы, человек с возрастом должен эволюционировать? Есть ли в литературе такие герои?

Понимаете, тема такого, ну если угодно, падения в быт — это тема довольно частая, и я бы не сказал, что трагическая. Потому что вечно оставаться романтиком, таким несколько розоватым, мне кажется, в этом есть какая-то ну не то чтобы инфантильность, но какая-то…

Быт — это, конечно, трагическая проблема, но я не вижу ничего драматического в том, что человек с годами становится менее романтичен. Надо вообще меняться, понимаете? Нужна какая-то дельта. И если бы Ассоль вечно оставалась романтической возлюбленной Грея, если бы она вечно оставалась такой девчонкой, в которой счастье лежит у Грина, «пушистым котенком» (по-моему, очень неудачная формула) — ну как-то скучно было бы. Если бы Наташа…

Можно ли считать роман «Идиот» — ответом Достоевского на статью Чернышевского «Русский человек на рандеву»?

Не думаю. Мне представляется, что для Достоевского Чернышевский был фигурой не достойной столь содержательного и полного ответа. Ответ Достоевского на теории Чернышевского содержится в памфлете «Крокодил, или пассаж в Пассаже» и отчасти в «Записках из подполья». Но «Идиот» — это совсем другая история, и «Русский человек на рандеву» тут ни при чем, хотя князь Мышкин — это как раз вариант полного бессилия русского человека перед лицом страсти, но ведь там же задуман не типичный русский человек, а человек особенный, человек «положительно прекрасный». Другое дело, что у Достоевского он получился больным.

Зачем главный герой в фильме Тодоровского «Любовь» приходит на пустую квартиру бывшей и ругается по телефону со злобным антисемитом?

Да потому что, понимаете, ему же кажется, что это последняя нитка, которая связывает его с ней. И здесь очень точно подчеркнуто, что мы помним любовь не только пока мы любим, но пока мы ненавидим — тоже. И ненависть — это другой лик любви. Он сводит счеты с этим антисемитом, он пытается как-то его выловить, переубедить его, наказать, потому что из-за таких, как он, она и уехала. Но для него эта последняя живая связь с любимой. Иногда ненависть — это последнее, что связывает нас с любовью, грех себя цитировать, но это последнее прибежище любви. Да, вот так, ничего не поделаешь. Как раз это у Тодоровского схвачено с невероятной точностью.

Я вообще фильм «Любовь» считаю выдающейся удачей. Непонятно,…

Что такое философия «разумного эгоизма» для Николая Чернышевского?

Чернышевский в своей теории «разумного эгоизма» действует применительно к обстоятельствам 1863 года. Его книга «Что делать?», написанная в тюрьме, чего нельзя забывать. «Что делать, когда ничего нельзя сделать?» — так следовало бы читать ее название. Делать себя, безусловно. «Разумный эгоизм» заключается не в том, чтобы обеспечить собственное процветание. Он заключается в том, чтобы — по Цветаевой — заботиться о своей душе, не подменяя таковую заботу достаточно фарисейской благотворительностью (это я постоянно цитирую ее знаменитое письмо к Бессарабову). Не нужно думать, что душа дана вам для добрых дел; она дана вам для работы над собой.

Теория разумного или здорового эгоизма…

Почему Борис Слуцкий сочинил стихотворение «Необходимость пророка»? Откуда эта жажда того, кто объяснял бы про хлеб и про рок?

Видите, очень точно сказал Аннинский, что у каждого современника, у каждого шестидесятника был свой роман с Солженицыным. У Владимова, у Войновича, безусловно, у Твардовского. Солженицын, которого Галич представлял как «пророка», был необходимой фигурой. Необходимой не столько как пророк — человек в статусе пророка, который вещает; нет, необходимой как моральный ориентир, во-первых, на который современники могли бы оглядываться, и в этом смысле страшно не хватает Окуджавы, чье поведение всегда было этически безупречным, и, главное, он никогда не боялся говорить заведомо непопулярные вещи. И второе: нужен человек, который бы обращался к главным вопросам бытия.

Вот…

Мой знакомый, образованный раввин местной синагоги, перечислил все основные положения, которые Латынина приводит в книге «Иисус: историческое расследование» как что-то очевидное и общеизвестное. Что вы об этом думаете?

Георгий, мне эта книга интересна, но я в ней ни с чем не согласен. Подход Латыниной к христианству — это такая любопытная крайность ее мировоззрения. Хочет она видеть в Христе вождя невежественной и агрессивной секты — это ее право. У меня другой Христос, у меня другие представления христианстве, у меня другие представления о роли апостола Павла.

Но то, что это совпадает с какими-то представлениями вашего знакомого раввина,— здесь нет никакого дива. Для меня христианство — это лучшее, что создала человеческая история. А другие люди думают иначе, и я никоим образом не могу с ними спорить. Мне Латынина интересна во всем, что бы она ни делала. И мне вовсе не надо с ней соглашаться. Я ценю ее стиль,…

Нравится ли вам фильм «Урок литературы» Алексея Коренева? Почему он мало кому известен?

Нет, это широко известная картина. Просто она не то что легла на полку, а получила 3-ю прокатную категорию, когда была снята.

Это маленький шедевр на фоне сегодняшнего кино. А на фоне кино тогдашнего это довольно заурядное произведение. В общем, будем откровенны, на 90% его очарования — это стиль НРЗБ. А так-то, в общем, для 1968-1969 годов (сравните это с «Доживем до понедельника») это такие детские игры.

Надо заметить, кстати, что фильм Дудя про «Ширли-мырли» довольно элементарен по-своему посылу, но сделан неслучайно. Дудь очень точно чувствует больной нерв эпохи. Вот больной нерв эпохи заключается в том, что Владимир Меньшов, как гениальный режиссер массового кино,…

Что имел в виду Владимир Набоков написав: «Надо быть сверхрусским, чтобы увидеть пошлость в «Фаусте»»?

Вообще надо быть сверхрусским, чтобы увидеть пошлость везде. Русские видят пошлость везде, кроме себя. С точки зрения русского, пошлость – это и Гете, и Гейне, и Диккенс, все пошлость. А не пошлость – это убить себя об стену. Но и то, и другое – это, по-моему, одинаковая пошлость. А убить себя об стену – пошлость, по-моему, гораздо большая.

Я не думаю, что Набоков всерьез это говорит. Набоков как раз из тех русских, которые умеют уважать чужое. Я тут давеча для студенческих нужд перечитывал комментарий Набокова к «Онегину». Сам перевод я не беру, перевод, конечно, обычный прозаический. Но комментарий гениальный. Набоков проследил и вытащил на читательское обозрение такое количество вкусных…