Джон Фаулз

«Волхв» – это книга, которая нуждается в очень серьезном осмыслении. Если говорить в общем, то я не считаю «Волхва» лучшей вещью Фаулза. «Коллекционер» лучше, соразмернее. Самая удачная его вещь – это «Бедный Коко». Самая неудачная – это, по-моему, «Дэниэл Мартин». Но Фаулз – единственный писатель такого ранга (классик, безусловно), у которого можно проследить абсолютно четкую тему и лейтмотивы. Это не обязательно секс с близнецами, что тоже один из его навязчивых инвариантов. Но если говорить о главной теме Фаулза, то Фаулз – это поэт неразрешимых конфликтов. И Николас, главный герой «Волхва»; то, что проделывает с ним Кончис, – это четкое понимание, что разрешимых коллизий нет. Иными…

Видите ли, «постмодерн» представляется мне идеально удобным термином, в который вчитывается любое содержание. Для меня постмодерн — это освоение массовой культурой техник модерна. В этом смысле роман «Женщина французского лейтенанта» — это хорошая, качественная мелодрама на материале борьбы идей девятнадцатого века — дарвинизма, марксизма. Это попытка написать увлекательный любовный роман на материале идейной борьбы и, рискну сказать, культурной революции, которую материализм совершает в конце двадцатого века. Это попытка проследить, каким образом эта культурная революция сказывается на отношениях людей — на любви, на сексе, на взаимной зависимости, и так далее. Вот и все, о чем…

Обычно рекомендуют «Золотую розу» Паустовского как самое легкое чтение, но я бы так не сказал все-таки. Хотя это убедительно и довольно полезно. Все-таки Паустовский был честный писатель, и он увлекательно рассказывал о процессе рождения замысла. Мне кажется, что и Солженицына интересно почитать, «Бодался теленок с дубом» — как формируется мировоззрение, и вот эти «ловимые» дни, когда приходят мысли, образы. И «Литературная коллекция» его. Он довольно подробно пишет о психологии творчества, о творческом процессе,— и это, может быть, самое увлекательное, что у него есть. Ну и очень полезно почитать переписку крупных авторов. Для меня дневники Чивера были в своем время совершенно настольным…

Видите ли, такой персонаж, как вот этот вот маньяк из «Коллекционера», то есть собственно collector, вот этот коллекционер — об этом очень точно сказал Лев Щеглов: «Для них высшее наслаждение — это покончить с собой, уничтожить себя». И я думаю, что для этого типа, для его маньячности закомплексованной самый такой вариант очевидный — это бросить миру последний вызов, это оглушительно покончить с собой. Думаю, что-то вот такое, потому что, во всяком случае, его безумие будет развиваться в этом направлении.

Я не берусь подробно разбирать «Волхва», это довольно сильное и довольно путаное произведение. Я гораздо больше люблю «Коллекционера», и, если уж на то пошло, гораздо больше люблю пять повестей, входящие в круг «Башни из черного дерева». Самый слабый роман Фаулза — это, по-моему, «Дэниэл Мартин», а «Волхв» — интересный, яркий роман, но в нем есть порок всех первых книг: когда автор пытается вложить в нее все, что он успел к этому моменту понять и все, что его живо волнует. Второй роман — «Коллекционер»,— который первым был напечатан, гораздо изящнее, вывереннее, сложнее и многоплановее, если угодно. «Волхв» — это книга довольно инфантильная. При том, что я очень его люблю, мне жутко интересно было…

«Волхв» – это книга, которая нуждается в очень серьезном осмыслении. Мне бы надо его перечитать и, может быть, не один раз.

Если говорить в общем, то я не считаю «Волхва» лучшей вещью Фаулза. «Коллекционер» лучше, соразмернее. Самая удачная его вещь – это «Бедный Коко». Самая неудачная – это, по-моему, «Дэниэл Мартин». Но Фаулз – единственный писатель такого ранга (классик, безусловно), у которого можно проследить абсолютно четкую тему и лейтмотивы. Это не обязательно секс с близнецами, что тоже один из его навязчивых инвариантов. Но если говорить о главной теме Фаулза, то Фаулз – это поэт неразрешимых конфликтов. И Николас, главный герой «Волхва»; то, что проделывает с ним Кончис, – это…

Что я могу сказать? Больше всего из написанного Фаулзом я люблю два тома его «Дневников», изданных по-английски (по-моему, выходили и по-русски, какие-то куски). Это самая напряжённая, самая для меня важная, самая исповедальная часть его прозы. Может быть, это моя вечная тоска, как уже было сказано, по прозе исповедальной. А что касается его романов. Вы сейчас будете, конечно, тоже меня все топтать. Я больше всего люблю «The Collector» («Коллекционера»), потому что в нём самый неразрешимый конфликт. Я не очень люблю «Волхва». То есть я с наслаждением его перечитываю, это хорошая книга, но мне не очень понятен общий его замысел, и я не очень понимаю, что такое Кончис, какую «гностическую…

Потому что мы можем себя поставить на место похитителя: мы иногда были без взаимности влюблены в таких вот недоступных высокомерных девушек. А поставить себя на место Миранды мы не можем: она принадлежит к артистической богеме, любит только ЧВ, и вообще очень высокомерна. К тому же повествование идет от его лица, а дневниковые вставки не дают ей слова.

Кстати, повествование от лица Калибана, написано гораздо лучше, чем эти вставки. Потому что она девочка молодая, глупая и наивная, и ее жалко очень. Она только смогла умереть. А никакого другого контакта между ними быть не могло. Кстати, она пыталась ему отдаться, но проблема в том, что у него-то не встало.

Для меня «Collector», «Коллекционер» — это для меня история в духе лучших историй Фаулза, в духе «Башни из черного дерева», в духе «Энигмы». Я больше всего люблю короткие вещи у него, потому что «Дэниэл Мартин» кажется мне совершенно затянутым романом, «Maggot» [«Червь»] — затянутым, «Женщина французского лейтенанта» — хорошим, но тоже несколько по-викториански избыточным. Понятно, что она стилизована. И уж конечно, в «Волхве» есть обычная проблема молодого автора, желающего все впихнуть в первую книгу. А вот «Коллекционер» — очень дозированная вещь, очень строго и пропорционально построенная. У меня есть ощущение, что это одна из фаулзовских неразрешимых коллизий.

Понимаете,…

Ну, там не совсем так, но в принципе он отзывался об «Аде» довольно скептически. Это можно понять. Если выбудете читать Фаулза, обратите внимание: культурный слой огромен, и культурный подтекст огромен, но он ссылается на него очень аккуратно. Действие романов Фаулза происходит не в культуре, а в жизни, в отличие от «Ады», которая происходит явно на Анти-Терре, в мечтах. И там реальность… В Терру они верят или не верят, но они её допускают. А на самом деле Анти-Терра — это пространство мечты абсолютной. И идеальная ненасытимость Вана, и идеальная любовница Ада, которая не может забеременеть, которая всегда готова к любви и только свежеет от нее, и их безумная взаимная тяга, от которой гибнут…

Вы абсолютно правы. Эти чувства нельзя назвать любовью, никакой любви там нет. Это комплексы, это жажда обладания, это злоба, иногда это ненависть. Он же коллекционер, понимаете. Коллекционер любит бабочку, он ею восхищается, но она ему нужна для коллекции. Кроме того, Миранда… Понимаете, о чём роман? Это роман о том, как два человека в принципе не могут понять друг друга. Это одна из главных тем Фаулза. Миранда тоже ведь не очень приятная. Она его не похищала, но в остальном они похожи. Они не могут понять друг друга. Был ли у неё шанс? Ну, был, наверное. С помощью каких-то очень тонких, терапевтических технологий. Но она же попыталась ему отдаться, а он её за это возненавидел только больше, потому что у…

Оно довольно азбучное. Суть в том, что частная судьба почти всегда полна страданий, но в целом путь человечества лежит ко благу, это совершенно очевидно. Кстати, и личная судьба ведёт ко благу, как правило, просто мы слишком хорошо помним гадости всякие. А в истории человечества, как и показывает случай Джорджа Мартина, эти гадости выглядят скорее романтическими, такие великие исторические события. Что для человека катастрофа, то для истории романтика и величие. Помните: «Смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика»? Поэтому и то, и другое. И частная жизнь (кроме уж совсем ужасных случаев, вроде Гитлера), и жизнь общества направлена всё-таки к добру, к избавлению от уже…

Видите, почему именно Сол Беллоу, я никогда не понимал. Конечно, на фоне таких гигантов, как Хемингуэй и Фолкнер, он, наверное, фигура не самого первого ряда. Наверное, есть претензии к Солу Беллоу по части его чрезвычайно узкой тематики и по части его довольно специфического юмора. Но я могу попытаться предсказать, почему он.

Именно напряженность интеллектуального поиска и чувство глубокой личной уязвленности, подлинность абсолютная – он же очень автобиографичный. Подлинность абсолютная во всем, что он делал. Это подлинность страдания, напряженность исканий. Наверное, так. Я только Чивера могу рядом с ним поставить. И то у Чивера в прозе – например, в «Bullet Park», который я…

Знаете, вот с Солом Беллоу у меня не случилось взаимопонимания, странное дело, потому что из всех американских прозаиков XX столетия этот нобелиат представляется мне самым, что ли, книжным и самым каким-то узким, то есть вот он совершенно не затрагивает моей части спектра.

Я услышал о нем впервые от Веры Хитиловой. Ну, то есть я знал, что есть такой писатель, но вот когда я делал интервью с Верой Хитиловой во время её приезда на Московский кинофестиваль, она мне сказала, что в последнее время единственный автор, который ей нравится,— это Сол Беллоу. А я так люблю Веру Хитилову, что для меня… Ну, если кто знает, то это великий чешский режиссер-авангардист. От «Турбазы «Волчьей» я был совершенно…

Понимаете, я к Айрис Мёрдок вообще отношусь довольно скептически, потому что английский интеллектуальный роман 70–80-х годов мне кажется во многом искусственным, умозрительным, усложнённым. Это, увы, касается даже Фаулза, у которого я очень люблю «Коллекционера», меньше люблю «Волхва», совсем не люблю «Дэниэла Мартина». Проза Айрис Мёрдок мне кажется во многом надуманной, переутончённой, многословной. Но «Чёрного принца» я выделяю, потому что это такое жёсткое, горько-ироническое произведение. Девочка эта там отвратительная, тоже постоянно собой любующаяся. Он умирает от любви к ней — а она любуется собой. Вообще же мой любимый английский прозаик — Дафна дю Морье. Вот кто…

Я говорил уже о том, что я не могу оценить почему-то всей прелести её творчества, хотя я признаю, что она очень талантливый человек. Но почему-то она кажется мне менее насущной, менее глубокой и более литературной, скажем, чем Фаулз, которому она недвусмысленно подражает.