Знаете, вот с Солом Беллоу у меня не случилось взаимопонимания, странное дело, потому что из всех американских прозаиков XX столетия этот нобелиат представляется мне самым, что ли, книжным и самым каким-то узким, то есть вот он совершенно не затрагивает моей части спектра.
Я услышал о нем впервые от Веры Хитиловой. Ну, то есть я знал, что есть такой писатель, но вот когда я делал интервью с Верой Хитиловой во время её приезда на Московский кинофестиваль, она мне сказала, что в последнее время единственный автор, который ей нравится,— это Сол Беллоу. А я так люблю Веру Хитилову, что для меня… Ну, если кто знает, то это великий чешский режиссер-авангардист. От «Турбазы «Волчьей» я был совершенно вне себя. И нравились мне очень и «Маргаритки», и «Мы едим плоды райских деревьев», и «О чем-то ином», и «Наследство». Ну, в общем, мне все её картины представлялись такими очень глубокими шедеврами. И раз уж она похвалила Сола Беллоу, я решил, что это надо читать.
И ни «Приключения Оги Марча», ни рассказы, ни «Декабрь декана», который я прочел сравнительно недавно, уже в Штатах, как-то они не вызвали у меня никакого интереса. Понимаете, вот действительно языкового чуда я там не почувствовал. Ну, может быть, надо зайти с какого-то другого жанра.
Понимаете, я не любил Чивера, а все кругом говорили, что Чивер — гений номер один. Я прочел его дневники, и прочел их как раз… Я помню, я купил в Принстоне в магазине «Labyrinth» знаменитом и прочел как раз тогда, когда мне в Принстоне было одиноко, я только начал там работать. И вот эти записки вечного алкоголика печального, они на меня оказали какое-то совершенно целебное действие. Я с этой книгой не расставался. И вот как-то я с этой стороны Чивера полюбил. Потом постепенно рассказы купил я, полное собрание, а потом постепенно и романы. Хотя романы я до сих пор считаю самой странной и такой самой, что ли, неинтересной частью его наследия. Но вот его отчаяние стало мне внятно.
Наверное, в Беллоу тоже есть какой-то интеллектуальный блеск. Ну, это как с Фаулзом. Пока я не прочел его двухтомные дневники, он мне казался холодным и каким-то очень абстрактным. Ну, мне всегда безумно нравился «Коллекционер», потому что вот уж подлинно такая совершенно неразрешимая вещь — вещь, в которой нет разрешения у конфликта. И Калибан, и Миранда, условно говоря, одинаково противные существа. Она — левачка-снобка. Он — садист-маньяк. Между ними не может быть ни любви, ни взаимопонимания, ничего не может быть. И вот Фаулз — такой поэт неразрешимых конфликтов. И в «Башне из черного дерева», и в самом слабом своем, по-моему, романе «Дэниел Мартин», и даже в «Волхве», которого я со временем полюбил… Хотя сначала меня очень отпугивала эта книга своим снобизмом, но это же был снобизм читательский, а не авторский, в конце концов я полюбил это все.
Тут дело в том, что вот заход с дневников, наверное, самый продуктивный. Ну, насколько я помню, от Беллоу не осталось дневников. Остались сборники эссеистики. Ну, может быть, и есть. Это я сейчас проверю. Проза его кажется мне все-таки слишком умозрительной. Надо перечитать.
