Для меня «Collector», «Коллекционер» — это для меня история в духе лучших историй Фаулза, в духе «Башни из черного дерева», в духе «Энигмы». Я больше всего люблю короткие вещи у него, потому что «Дэниэл Мартин» кажется мне совершенно затянутым романом, «Maggot» [«Червь»] — затянутым, «Женщина французского лейтенанта» — хорошим, но тоже несколько по-викториански избыточным. Понятно, что она стилизована. И уж конечно, в «Волхве» есть обычная проблема молодого автора, желающего все впихнуть в первую книгу. А вот «Коллекционер» — очень дозированная вещь, очень строго и пропорционально построенная. У меня есть ощущение, что это одна из фаулзовских неразрешимых коллизий.
Понимаете, Фаулз чем силен? О нем много говорят, он в значительной степени присвоен снобами, а именно людьми, которые читают не ради решения проблем, а чтобы гордо говорить: «А вот почитывал я давеча Фаулза или Гессе, или Пруста». Всегда есть момент приватизации высокой культуры с не очень высокими целями. Но для меня (в подтексте читается «а я, я, я правильно читаю» — этого я не хочу сказать), у меня есть ощущение, что Фаулз предназначен именно для описания (описание — это уже как бы половина победы над) неразрешимых коллизий. Вот у него в одной повести неразрешимая коллизия, где писатель сталкивается с грабителем, они принадлежат к разным слоям общества, они по определению не могут друг друга понять. Грабитель предъявляет писателю претензии, что он жизни не знает, всю жизнь и все на халяву. А он нагло и, я бы сказал, триуфмально переигрывает этого грабителя, доказывая что мы, интеллектуалы, тоже не лыком шиты. Я эту вещь очень люблю.
Вот в «Коллекционере» примерно та же история. Там, значит, столкновение двух личностей, двух подходов к жизни. Есть утонченная интеллектуалка, условно говоря, Миранда, и есть человек из низов, к тому же с маньяческим тенденциями, условно говоря, Калибан. Если бы эта Миранда могла с ним как-то взаимодействовать, как-то на него повлиять,— я не думаю, что она бы победила, но во всяком случае, она бы могла как-то облегчить свою участь, как-то бежать, что-то сделать. Но она принципиально неконтактна: у нее контакта с ней не может быть. Понимаете, в чем трагедия этой вещи Фаулза, в чем стержень сюжета? В том, что они принципиально не только не могут, но и не хотят друг друга понять, что они принципиально различны, что они говорят на разных языках. И самое главное — если бы это была история о жестоком маньяке, похищающем прекрасную женщину, это не был бы Фаулз. Но это история о трагическом в чем-то и одиноком, пытающемся мыслить человеке, который похищает высокомерную снобку. Она влюблена в своего Ч.В., она умна, она талантлива, она красива; но, во-первых, она страшно высокомерна, а во-вторых, я знаю эту породу, она неотразимо привлекательна, но она холодна: она лишена эмпатии, она страшно замкнута на себя, она очень эгоцентрична, она постоянно любуется собой и вообще у нее… Я бы не сказал, что Миранда в этом романе такая уж привлекательная фигура; ее безумно жалко, потому что она простудилась и умерла. Он ее держит в заключении, и понятно, что он обязан ее умертвить, как бабочку для коллекции.
Это очень страшная история, но она страшна именно на этом верхнем уровне. А внутреннее она страшна тем, что это столкновение двух неприятных людей, как это ни ужасно звучит. То, что один из них насильник, а другая — жертва (он, кстати, ее не насиловал, а пытался добиться любви, как, значит, Коля Остен-Бакен),— это история трагическая именно на уровне глубинного внутреннего разлада и непонимания. К сожалению, Фаулз предсказал и то, что со временем главной проблемой общества станет его тотальная разобщенность и полная неспособность разных его слоев понять друг друга.
К счастью (и вот это предсказали уже, по-моему, только Стругацкие), элои и морлоки нашего времени обладают счастливой способностью прятаться друг от друга, не замечать друг друга, они не пересекаются, поэтому до прямого конфликта дело не дошло. Это как цветение в разные сроки. Господь устроил так, что слой Миранды, условно говоря, со слоем коллекционера никак не пересекаются. Или, если пересекаются, то в редких случаях, когда ему удается ее похитить. Это вообще довольно редкий случай, потому что не каждый маньяк выигрывает в лотерею такую сумму, чтобы купить себе дом и построить в нем такое дикое убежище. На самом деле подавляющее большинство людей разных слоев, разных вкусов, разных опытов не пересекаются. Именно поэтому сейчас маловероятна социальная революция где бы то ни было, потому что невозможен катаклизм, который все эти среды смешал бы. Возможен катаклизм в одной отдельно взятой среде. Вот мне хотелось бы на это надеяться.
В любом случае, трагедия полного взаимного непонимания, полной нестыковки разных социальных слоев, классов и групп впервые зафиксирована Фаулзом и впервые им отрефлексирована. В этом его большая заслуга.
