Не могли бы вы порекомендовать произведения о преподавателях, вроде романа «Стоунер» Джона Уильямса?

Видите ли, это все-таки роман скорее о том, что правильно прожитой жизни не бывает. Но из всех вариантов ее прожития вот этот, наверное, самый правильный, самый, я бы сказал, наименее стыдный. Вот такая жизнь, которая способствует доброй памяти. Стоунер ничего по себе не оставил, кроме нескольких студентов, которые его забыли. Но жизнь его даже с этой неудачной любовью, которую он потом фактически вынужден был не предать, но похоронить, даже с его неудачливой филологией, как бы простоватой, простодушной,― все равно это пример жизни человека, который знал, что он делает. Сейчас все пользуются словом «осознанность» направо и налево, а вот Стоунер прожил осознанную жизнь, и, наверное, в этом его…

«Стоунер» – эта книга, которая некоторое время держалась в списке бестселлеров, которая посмертно как-то Уильямса прославила, вызвала с одной стороны довольно бурную и быструю реакцию. Она попала в бестселлеры, и о ней все одаренные критики высказывались. По-моему, даже Опра ее сделала книгой месяца, не помню. Но эта мода 2015 года так же и схлынула. Я почему помню? Как раз мы тогда обедали с Майклом Вахтелем, тогда заведующим кафедрой в Принстоне, а я там работал. И мы обсуждали «Стоунера», оба только что его прочли. И Вахтель сказал: «Какая прекрасная книга, может быть, лучшая книга о нашей профессии, какая слезная книга, какая трагическая!». Он, хотя и специалист в основном по…

Это как раз очень просто объяснить. Формально говоря, просто французская писательница (на мой взгляд, не очень высокого класса), насколько я помню, Анна Гавальда… А может быть, и не она, а кто-то ещё из молодых француженок сейчас что-то пишущих. Она похвалила книгу — и у книги появилось переиздание. На самом деле, конечно, причина глубже. Я попробую её озвучить, хотя я знаю, что многим это не понравится. «Стоунер» — это книга очень смиренная, книга о том, что человеческая жизнь мало что меняет, даже самая честная, отважная и глубокая человеческая жизнь мало что меняет, и от всех нас ничего не останется, и все мы ничего не изменим. Это признание характерно для нынешних времён — для времени серьёзных…

Мне кажется, что это одна из лучших книг о бессмысленности, о трагизме всякой жизни. Это жизнеописание такого профессора-филолога, человека нелитературного, полюбившего литературу. Но это от тщетности всего, от тщетности даже самого осмысленного занятия — преподавания, писания. Понимаете, как? Даже не важна её мысль, а важен её тон — тон спокойного, почти кроткого смирения перед жизнью. Здорово написано, что там говорить. Книга, в которой стиль важнее мысли.

Мне больше всего нравится «Сказка о рыбаках и рыбках». Но и «Ковер-самолет», и «Оранжевый портрет с крапинками», и «Дагги-Тиц». Нет, мне многое нравится у Крапивина. Знаете, он столько написал! Он же наизусть не помнил своих книг и их количество — терялся в цифрах. Он очень много сделал. Естественно, из его «Великого Кристалла» я даже не помню, что я читал. Ну, трилогию читал, конечно — «Мальчик со шпагой». Было время.

Он был хороший писатель. Немножко однообразный, но хороший. И были у него серьезные замечательные психологические достижения. И потом, когда его читаешь, всё равно испытываешь радость. Вот такое оранжевый парус — рыжие, яркие, апельсиновые цвета. Он вообще был такой…

На мой профессиональный выбор вообще не повлияла никакая литература. На меня литература влияла очень мало, я человек не гипнабельный. Веллер на меня повлиял «Майором Звягиным» очень сильно, это было чисто прагматическое влияние, он меня зарядил на некоторые действия. Ой, господи, так вспомнишь… Какой наивняк, какая тоска… Что касается попытки увидеть в литературе учебник жизни — она аптечка, конечно, она помогает, но на выбор профессии она не очень влияет.

Что полезно читать учителю? Учителю полезно читать прозу Фриды Вигдоровой, безусловно. Потому что она сама педагог, и она сама замечательно описывает психологию учителя. Учителю необходимо читать сценарии и пьесы Георгия…

Да, я предлагал проект будущего, да, большевики предлагали его. И если  вам это кажется чушью, это факт вашей, пока еще очень короткой биографии, вот и все. Поэтому нужно уметь уважительно, вдумчиво, как в случае с Пастернаком, относиться к чужому мнению. Я же говорю… Все время эта цитата из «Доживем до понедельника»: «Тот недопонимал, этот недооценил… Как будто историей орудовала толпа двоечников». Вы Ленина вообще читали?  Вы генезис его взглядов понимаете? Вы можете объяснить тот факт, что за Лениным – хорошим или плохим – пошла огромная страна. И он стал для этой страны фетишем.

Как это получилось? Как получилось, что программа большевиков стала – причем не в…

Динара Асанова — очень крупный режиссёр. Её фильм «Ключ без права передачи» по блистательной, по-моему, пьесе Полонского «Драма из-за лирики» (очень сложной пьесе) кажется мне одним из самых концептуальных высказываний о русском педагогическом сектантстве. Как раз о том, как учитель-новатор влюбляет в себя класс, а потом оказывается, что этот директор, которого замечательно сыграл Петренко — рядовой, простой, в общем глуповатый человек,— оказывается и гуманнее, и умнее этого новатора.

Я вообще не люблю апологий так называемых «простых людей» и не люблю апологий массы, и не люблю, когда ненавидят оторвавшихся от коллектива. Мне кажется, что оторваться от коллектива — это лучшее,…

Вот если кто умеет писать страшное, так это Маша Галина. Она живет в Одессе сейчас, вместе с мужем своим, прекрасным поэтом Аркадием Штыпелем. И насколько я знаю, прозы она не пишет. Но Маша Галина – один из самых любимых писателей. И вот ее роман «Малая Глуша», который во многом перекликается с «ЖД», и меня радуют эти сходства. Это значит, что я, в общем, не так уж не прав. В «Малой Глуше» есть пугающе страшные куски. Когда там вдоль этого леса, вдоль этого болота жарким, земляничным летним днем идет человек и понимает, что расстояние он прошел, а никуда не пришел. Это хорошо, по-настоящему жутко. И «Хомячки в Эгладоре» – очень страшный роман. Я помню, читал его, и у меня было действительно физическое…

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…