Джек Лондон – писатель, которого погубил конец века, «трупный яд буржуазной действительности», как про него писали. Он отравлен, конечно, Ницше в огромной степени. Кроме Ницше, на него особо никто не повлиял. Знаете, он в этой смысле симметричен нашему Максиму Горькому. Именно на Горького Джек Лондон похож больше других авторов. Именно потому, что из своего бродяжничества, из своих детских воспоминаний, из своего опыта детского труда и выживания, из становления молодого писателя, который становится модным, он и сделал свою литературу. Как и Горький, он был колоссально ударен ницшеанством. Как и Горький, он страдал от одного такого довольно распространенного синдрома: он, будучи по природе своей прежде всего первоклассным рассказчиком, приключенцем, изобразителем, все время пытался быть социальным философом, индивидуалистом, мыслителем. Он этого совершенно не умел.
Он гениальный рассказчик, его бродяжнический цикл великолепен. Как он там в товарном вагоне путешествовал – это чудо. Его «Отступник», его «Мексиканец», его рассказы про боксеров, про бродяг, про островитян… «Дом Мапуи» вообще изумительный рассказ! У него бывали довольно забавные сюжеты: например, про пару, которая решила обмануть привычку. Они отказались от занятий сексом, чтобы сохранить чувства в первозданной чистоте (рассказ «Когда боги смеются»). У него были очаровательные идеи. Герои чувства сохранили, но они планировали их сохранить до старости, а в старости оказались уже никому не нужны и ни к чему не способны. Живи, пока живется.
Но при всем при этом главная проблема Джека Лондона в том, что как только он начинает философствовать, обнаруживается сразу нищета этой философии. Грубо говоря, Ницше, прочитанный Джеком Лондоном, это девка, брошенная в полк. То есть идея, брошенная в массы. Он пошло очень воспринимал Ницше, как и Горький. Потому что он не был Ницше. Ницше – это утонченный аристократ, профессор, тяжелобольной человек, в его случае все эти идеи сильной личности диссонируют с его биографией, с его безумием, вкладываются в мозаику. А в случае Джека Лондона все эти разговоры о сильных личностях, которые отрицают буржуазных интеллигентов, гроша ломаного не стоят. Это выглядит самодовольством. Очень точно сказано, что Мартин Иден всегда будет проигрывать Руфи. Но проблема в том, что Руфь в конце концов приходит к нему и предлагает себя, когда ему уже не нужно. Он решил над Руфью одержать победу, добившись литературной славы. Чем он добился этой литературной славы, из романа совершенно неясно. Напыщенные высокопарные сочинения типа «Позор солнца», «Победа над солнцем», как у Крученых.
Творчество Идена, как и творчество Лондона, впитало в себя всю пошлость начала века. Ему надо было честно сочинять рассказы и приключенческие повести. И необязательно это должен быть «Майкл, брат Джерри» или «Белый клык», а это мог быть «Смок и Малыш». Будни золотоискателей, золотая лихорадка. Но, видите, им всем этого было мало, они собирались писать великие философские романы. В результате у него получился безумно путаный фантастический роман «Смирительная рубашка». У него получался гениальный автобиографический нон-фикшн, например, «Джон Ячменное зерно» – история его алкоголизма, это читается безотрывно, великий текст.
Точно так же все его путешествия; все, что он видел своими глазами, блестящие авантюры. Даже несчастные «Сердца трех», которые задумывались как киносценарий, абсолютно бредовое произведение, там не надо искать никакой достоверности. Чистая развлекуха, но и не оторвешься. Бывали у него и свои пошлости типа «Маленькая хозяйка большого дома». Такие романы, как «Лютый зверь» (история этого боксера, будущий боксер у Скорсезе)… Я думаю, что у него замечательно обстояло дело с описанием американского бизнес-характера («Время-не-ждет», он же «День пламенеет»). Он не бытовик ни в каком смысле, он честный приключенец, который порывается – не без оснований – быть философом.
Но вот «Бешеный бык» Скорсезе – это то же самое, что и «Лютый зверь». Но дело в том, что я даже допускаю, что Джек Лондон хороший психолог. Я даже допускаю, что он разбирается в человеческой природе. Но в чем он совершенно не разбирается, так это в истории и культуре. У него ужасно примитивное понимание: как, понимаете, Мартин Иден, который читает Суинберна (называя его Свайнберном), но воспринимает его с каким-то ужасным примитивизмом. Джек Лондон, как и любой self-made man, культуру воспринимает прежде всего потребительски.
Он неорганично себя чувствует в культуре. Он здесь не дома. И его смерть, его самоубийство Мартина Идена, его «депрессия достижений» (когда ты все достиг и не можешь этим воспользоваться), – это следствие отсутствия мировоззрения, отсутствия школы, отсутствия серьезной школы внутреннего переживания, психологии. Он, в общем, довольно плоский человек. Я, боюсь, что с самим Джеком Лондоном такая же история. Опыт свой ты описал, а кроме него, ничего у тебя нет. Дальше – тупик. Тупик, который Джек Лондон пытался заполнить (неудачно) марксизмом.
В чем его гениальность была? Совершенно неожиданно у него получился роман «Железная пята», где он доказывает, что будущее не в классовой борьбе, будущее – в олигархии. Что антагонизм классовый будет побежден. Пролетариев накормят и они успокоятся. Поэтому «Железная пята» – справедливый роман об обреченности революции. Его навязывали всем как пример социалистической литературы, но она не социалистическая. Она как раз антисоциалистическая. Она как раз показывает, что человек сам по себе не революционер, и революционером быть не хочет.
Вот, пожалуй, там была справедливая догадка. Но я думаю, что будущее его лежало все равно либо на поле углубленного самоанализа нон-фикшна, автофикшна, либо, что еще чаще бывает, на пороге новых фантастических достижений. Космической фантастики, например. Потому что всякие межпланетные скитания ему бы удавались как никому. Он описывал бы их как скитания американских бродяг, и это могло бы получится весело. В общем, Джек Лондон – пример талантливого человека, который взялся не за свое, поэтому спился и отравился морфием в 40-летнем возрасте. Думаю, если бы он писал чуть меньше, а думал чуть больше, из него мог бы получится новый Марк Твен.
