Почему герои-бизнесмены почти не встречаются в литературе, вроде Элама Харниша из романа «Время-не-ждет» Джека Лондона?

Я читал его по-русски, но, уверяю вас, в оригинале он ничуть не лучше. Я читал Айн Рэнд в оригинале: пробовал читать «Источник» — это совершенная туфта. Айн Рэнд, она как раз тем и плоха, что она иллюстрирует философию автора. Это не художественный текст, это трактат. Вообще-то его надо бы переводить не как «Атлант расправил плечи», а как «Атлант пожал плечами». Atlas shrugged,— вот в этом-то и особенность. Когда читаешь этот роман, хочется пожать плечами, а не расправить их отнюдь. Философия настолько плоская, настолько трэшевая действительно. Это философия неудачников, которые думают, что они все крутые, а вот слабые люди им мешают. Неинтересно.

Нет, нельзя поставить. Автор никогда не равен герою и, конечно, Иден — это Джек Лондон минус талант, как мне кажется. Потому что у Идена талант пока задекларирован, но никак, ни в чем не проявляется. Внутренняя жизнь Идена мне не особенно интересна. Иден довольно плоский персонаж. Вот Волк Ларсен — да, его отношения с Хемфри Ван Вейденом,— это да. И в талант Ван Вейдена, и в талант Ларсена я верю, хотя это талант совершено разный.

Здесь, мне кажется, некоторый overinterpretation имеет место. Если вот одновременно написаны две трилогии о коротышках (у Носова и у Толкиена), это любопытно. А между «Не хлебом единым» и «Атлантом» больших сходств не наблюдается, кроме одного. Кстати, мне кажется, что «Атлант расправил плечи» – это сложившийся, но неточный перевод. Мне кажется, что «Атлант пожал плечами». И это гораздо скептичнее и точнее, потому что роман плохой. И она это понимала. Он скучно написан, он примерно такого же уровня, что и сочинения Рона Хаббарда, основателя дианетики. Роман «Страх», например. Читать это можно, может быть, это даже не полная графомания, это может быть даже увлекательно. Но это такая…

Ну, дело не в том, что он поляк, освоивший английский уже в довольно зрелом возрасте. Понимаете, он в ряду неоромантиков — рядом со Стивенсоном, например — выглядит довольно чужеродно все же. И он писатель другого ряда. Например, такие его рассказы, как «Шторм», они все-таки показывают соотношение реальности и штампа. И «Сердце тьмы» тоже. Он скорее разоблачитель романтического штампа. И он в этой плеяде «учеников Диккенса» действительно несколько сбоку. Джозеф Конрад — это скорее, понимаете, явление XX века. При том, что лучшие его вещи пережиты, придуманы и написаны в девятнадцатом, но он скорее писатель века двадцатого. Пожалуй, с Джеком Лондоном я бы его сравнил, из американцев. Вот такое…

В романе «Хлорофилия» Рубанова, недостаток какой-то языковой работы меня там и смущает. У Рубанова есть хорошие книги, но, к сожалению, его очень часто губит беллетризм. «Хлорофилия» не показалась мне интересной, там как бы довольно стандартная стартовая задумка. Хотя она интересная, может быть, но исполнение показалось мне слишком тривиальным. И вообще мне кажется, что Рубанову лучше писать не фантастику, а жёсткую мужскую прозу — необязательно про тюрьму, необязательно про личный опыт, необязательно про бизнес. Может быть, это могло бы быть что-то такое экзистенциальное в духе Трифонова. Понимаете, фантастика требует чуда. Если чуда нет, то нет и фантастики.

Ребята, потому что это он и есть. Джек Лондон действительно принадлежит к литературе подростковой. Очень большой процент классики так или иначе перекочевал в детскую литературу. Джек Лондон — это писатель острых сюжетов, сильных страстей, выпуклых картинок, такой немного Майн Рид. Хотя я очень люблю его и бродяжьи рассказы, и, конечно, его золотоискательскую эпопею про Смока Беллью, но — ничего не поделаешь, это подростковый писатель.

У него три относительно взрослых романа. «Железная пята», где абсолютно правильно предсказано, что рано или поздно рабочий класс примирится с капиталистами, что олигархический капитал снимет основной антагонизм и появится что-то куда более…

Блестящий вопрос, очень точно характеризующий вообще ситуацию Джека Лондона. Видите ли, всякий сверхчеловек (особенно если это превышенная человечность, человечность в квадрате) становится лишним в какой-то момент, он не соотносится с эпохой. Мартин Иден гибнет именно потому, что эпоха его вытесняет. Это совершенно точно.

На мой взгляд, довольно наглядный и довольно печальный пример того, как человек хорошо думает, хорошо выдумывает сюжет, но уделяет недостаточное внимание языковой ткани. Сюжеты, мне кажется, всё-таки мелковаты, метафор фабульных я у него не вижу. То есть это хороший, крепкий профессионал, у которого есть всё, чтобы быть писателем гораздо более высокого ранга, но почему-то он это не реализует. Во всяком случае, у меня всегда остаётся такое послевкусие, как курил и не накурился. Знаете, бывают такие слабые сигареты. Я, правда, не курю давно, но когда курил, я понимал, что есть сигареты сильные, а есть слабые. Мне кажется, что здесь что-то недоделано — при том, что всё у автора для этого есть, и много…

Вы знаете, романов, доказывающих несостоятельность этой идеологии, очень много. Тут даже такое не то чтобы полузнание, а владение английским как иностранным сыграло с Айн Рэнд (она же, как вы помните, наша с вами соотечественница, петербурженка) дурную шутку, потому что «shrugged» — это означает всё-таки «пожал плечами», а не «расправил плечи». И мне кажется, что Атлант действительно пожимает плечами, читая эту апологию своей защиты (если под Атлантом понимать капитализм).

Тут вот какая есть штука, отвечаю всем сразу. Мне кажется, что есть такой довольно серьёзный парадокс, когда вещи политически верные, пожалуй, может быть, иногда эстетически верные, экономически уж точно — они…