есть ли что-то общее в книгах «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд и «Не хлебом единым» Дудинцева написанных одновременно?

Я читал его по-русски, но, уверяю вас, в оригинале он ничуть не лучше. Я читал Айн Рэнд в оригинале: пробовал читать «Источник» — это совершенная туфта. Айн Рэнд, она как раз тем и плоха, что она иллюстрирует философию автора. Это не художественный текст, это трактат. Вообще-то его надо бы переводить не как «Атлант расправил плечи», а как «Атлант пожал плечами». Atlas shrugged,— вот в этом-то и особенность. Когда читаешь этот роман, хочется пожать плечами, а не расправить их отнюдь. Философия настолько плоская, настолько трэшевая действительно. Это философия неудачников, которые думают, что они все крутые, а вот слабые люди им мешают. Неинтересно.

Видите, довольно много таких текстов. Прежде всего, Айн Рэнд больше всего старалась изобразить бизнесменов, которые одновременно и эгоисты, и филантропы, из милости помогающие жалким людишкам. Видите ли, герой-бизнесмен не очень привлекателен, должен я всю правду сказать. Он непривлекателен потому, что у него мотивировки не очень героические. Да и вообще, не выглядит он альтернативой святому, и сам не очень выглядит святым. Или там у Рубанова периодически появляются герои-бизнесмены, но не хочется им переживать. Рубанов – вообще такая псевдолитература, которая никуда не ведет; кроме книги «Сажайте и вырастет», которая написана на личном опыте, и то, в общем, не шедевр. Все остальное у…

Дудинцев — это интересный случай в русской литературе. Это случай, когда человек осуществил явный прорыв, и за этот прорыв поплатился, потому что его перестали печатать. Он напечатал только крошечную «Новогоднюю сказку», совершенно не достойную его дарования. После написал роман «Белые одежды», но он не мог его опубликовать 25 лет. Мне кажется, что Дудинцев — трагическая фигура. А особенно трагическая потому, что его роман «Не хлебом единым» (бессмертный, как мне кажется), замечательно экранизированный Говорухиным,— это роман на долгие времена, потому что в нём впервые отмечена главная черта этого режима и этой власти, которая неизменна ни сейчас, ни тогда — это полное безразличие к живому…

Ну, не прохладно. Мне просто больше нравится первый роман Дудинцева, а именно «Не хлебом единым», потому что он полемичнее, как бы острее и оригинальнее. «Белые одежды» — это хороший соцреалистический роман. И Касьян Демьянович там — замечательный, конечно, образ. Но он, во-первых, не такой страшный, как реальный Лысенко, а во-вторых, он, как мне кажется, всё-таки слишком схематичен. А вообще Дудинцев — это пример загубленного писателя, потому что после первого романа, хотя и напечатанного, его били так, что он не сумел никак дальше развиваться. Понимаете, всегда бьют человека первым, вступившего на сложную, спорную территорию. Вот Галину Николаеву страшно били за «Битву в пути», но она была…

Вы знаете, романов, доказывающих несостоятельность этой идеологии, очень много. Тут даже такое не то чтобы полузнание, а владение английским как иностранным сыграло с Айн Рэнд (она же, как вы помните, наша с вами соотечественница, петербурженка) дурную шутку, потому что «shrugged» — это означает всё-таки «пожал плечами», а не «расправил плечи». И мне кажется, что Атлант действительно пожимает плечами, читая эту апологию своей защиты (если под Атлантом понимать капитализм).

Тут вот какая есть штука, отвечаю всем сразу. Мне кажется, что есть такой довольно серьёзный парадокс, когда вещи политически верные, пожалуй, может быть, иногда эстетически верные, экономически уж точно — они…

Да нет конечно. Во-первых, американцы изучают, если они специализируются на литературе, и Филдинга, и Шекспира, и чуть ли не Чосера. Они очень глубоко и внимательно изучают своё прошлое, прошлое языка во всяком случае. Американская литература началась не в XVIII веке, а она продолжает английскую традицию. Поэтому говорить о том, что вот мы не изучаем современную литературу… Харпер Ли, кстати, для многих американцев сегодня такой же древнее явление, как для нас Тредиаковский, хотя умерла она в 2016 году, что для многих американцев было шоком, и для россиян тоже.

Тут дело вовсе не в том, что мы слишком глубоко изучаем литературу. Просто дело в том, что русская жизнь циклична, и не увидеть этих…

Нет, совершенно не вариант. Герой фильма «Большой Лебовски» погружается в такую спячку, из которой его пробуждает только, как вы помните, довольно абсурдная и идиотская, но все-таки встряска. «Большой Лебовски» — это, конечно, пример хорошего человека, погруженного в пивную спячку, но для меня Бриджес как раз играет этого бывшего человека с луны, со звезды, который … не могу поспешно во время эфира заглянуть в айфон и исправить имя актера, но человек, который играл инопланетянина-прогрессора, превращается — вполне предсказуемо — в славного парня. Ну это довольно печальное превращение. «Большой Лебовски» — это, конечно, пример деградации. Что же вы хотите, чтобы человек жил такой…

Я не думаю, что прямо к Ельцину. «Такой пошлости, как прямые ассоциации, я не мог себе позволить»,— пишет Антокольский о своей пьесе «Робеспьер и Горгона», вдохновленный, конечно, политической ситуацией 29-го года. Видите ли, я не думаю, что это о Ельцине. Это о тупой непримиримости, которая тогда взяла верх, о дураках, которые сегодня вдохновляются одними идеями, а вчера вдохновлялись другими. Среди фанатов Ельцина было огромное количество сегодняшних фанатов Новороссии или Малороссии. Это сторонники простых решений. А в Ельцине этого популизма было более чем достаточно.

Потому и обречены, что слишком тесно связаны со временем. Выразитель эпохи обречен погибнуть вместе с ней. Я все-таки не думаю, что Фицджеральд подходит к этому. Да, Печорин — герой своего времени, но Фицджеральд не совсем. Фицджеральд, конечно, порождение эпохи джаза, но лучший-то его роман написан после эпохи джаза, и он сложнее, чем «Великий Гэтсби». Я разумею, естественно, «Ночь нежна». «Tender Is the Night», конечно, не так изящна. Как сказал Олеша: «Над страницами «Зависти» веет эманацией изящества». «Великий Гэтсби» — очень изящно написанный роман, великолепная форма, невероятно компактная. Но «Ночь нежна» и гораздо сложнее, и гораздо глубже, мне кажется.

Ну, ответила в общем… Женщина хочет, чтобы было интересно. Мне как-то Елена Сафонова давая одно из очень редких своих интервью, сказала: «Всё можно вынести, кроме скуки». И та же Розанова повторяет часто, что самая страшная смерть от скуки.

Действительно, женщина хочет, чтобы было интересно. Ну и потом, естественно, женщина хочет мужчину целиком. Поэтому самая верная стратегия с женщиной: вы останетесь ей интересны, если у вас всегда будет какое-то занятие, кроме любви. Что-то кроме семьи. Если вы целиком растворитесь в ней, она плюнет, и уйдет к военному-лётчику, у которого есть его самолёт. То есть вы должны быть интересны, потому что вы не исчерпываетесь любовью к ней. Вот так мне…