Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Почему несмотря на то, что произведения «12 стульев» Ильфа и Петрова и «Растратчики» Валентина Катаева имеют много общего, популярностью пользуется только первое?

Дмитрий Быков
>100

Видите, «Растратчики» – хорошая повесть, и она безусловно лежит в русле плутовского романа 20-х годов. Плутовской роман – это роман христологический, трикстерский. Плут – это христологический образ. Но герои «Растратчиков», как и герои «Ибикуса» толстовского – они люди несимпатичные. Невзоров – еще раз подчеркиваю, это герой А.Н. Толстого – обаятелен, авантюристичен, в нем есть определенная лихость, но он противен, и с этим ничего не поделаешь. Эти его жидкие усики и его общая незаметность. Если бы не эти времена, его бы никто не заметил.

 А Бендер – ослепителен, Бендер – личность, да, медальный профиль, все дела. Бендер прекрасно придуман или, вернее, прекрасно срисован с Остапа Шора, все могут увидеть его бритоголовый портрет элегантный. Конечно, Бендер – это… Как сказал Катаев, «ваш Остап Бендер меня доконает». Ну не только это, понимаете, вот именно соавторство Ильфа и Петрова позволило жесткой иронии Ильфа, еврейской, скептической, желчной иронии Ильфа оттенить лирическую грусть Петрова. Петров – хороший писатель, его книга «Мой друг Ильф» осталась в набросках, но написана-то она блистательно. Помните: «Мы часто говорили, что настанет солнечный день, когда ветер будет задувать занавеску: придется сесть за стол и писать одному. И вот этот солнечный день настал, ветер отдувает занавеску, и мне надо писать одному». Это Евгений Петров пишет. Гениальный писатель, как и Ильф.

Другое дело, что его гениальность нашла шанс проявить себя рядом с гением Ильфа, который тоже бы остался ничем без Петрова. Потому что ильфовские зарисовки про кентавров на лугу или еще про что-то, о которых пишет Катаев, – это такой Верхарн, но это не было бы шедевром, если бы не появилось Перова. Надо сказать, что их желчно-сентиментальный стиль, который явлен уже в первых строчках «12 стульев»…  Помните: «В городе N было столько парикмахерских и погребальных контор, словно люди рождались для того, чтобы освежить голову и умереть». Это потрясающе. И там ничего не надо добавлять, это готовый шедевр.

Я не думаю, что «Растратчики» обладали таким же потенциалом сентиментальности и желчи. Катаев был очень талантливым писателем, замечательным поэтом, он обладал потрясающим бунинским чувством времени, чувством невозвратности жизни, невозвратимости, но при всем при этом он не обладал ильфопетровским масштабом личности, ильфопетровским темпераментом. Он был слишком нормальным человеком, чтобы такое писать. Ему, может быть, не хватало своего Ильфа.

Опять-таки, душевные качества Катаева были на таковы, чтобы он мог с кем-нибудь полноценно соавторствовать. Он был эгоцентрик. Хотя все люди эгоцентрики. Помните вечную фразу Кормильцева: «Зачем слово «эгоист», если есть слово «человек»?» Но Катаев был более эгоцентриком, мне кажется. Он сотрудничать ни с кем не мог.

А если бы рядом с ним был свой Ильф… Кандидатом в такие «ильфы» был Олеша, но они дружили без сотрудничества. Кстати говоря, мышление Олеши, обреченность Олеши, алкоголизм Олеши соединить с трудоспособностью, фабульным чувством и здоровым юмором Катаева, получился бы, наверное, гениальный литературный тандем. Но, понимаете, не все люди могут работать в тандеме. Понимаете, вот Ильф и Петров могли, Стругацкие могли. Нужна другая степень эмпатии. Вообще, работа в тандеме – это признак высокой внутренней культуры.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Можно ли назвать повесть «Гамбринус» Ивана Куприна неким аналогом «Ста лет одиночества» Габриэля Маркеса, где вместо Макондо выступает портовый кабак?

Нет. Я думаю, что «Гамбринус» играет более важную роль в русской прозе. С него началась одесская школа, южная школа вообще. Именно с Гамбринуса начался Ильф и Петров, Олеша, и такие менее известные авторы, как Гехт, Бондарин. Конечно, влияние его на Катаева было огромно. Я вообще думаю, что южная школа, «юго-западная», как её ещё называют, одесская и отчасти киевская в лице Булгакова, школа гудковская, если брать 20-е годы, началась именно с Куприна.

Потому что Куприн, хотя он самого что ни на есть наровчатского происхождения, и долго жил в Петербурге, и долго был в Москве, но он по темпераменту южанин. Почему, собственно, он и написал «Черный туман» о том, как Петербург высасывает жизнь из…

Как вы относитесь к книге Бориса Пильняка «О'кей! Американский роман»?

Я плохо к ней отношусь, потому что Пильняк не увидел ничего в Америке. Он в Японии еще что-то увидел, а в Америке ничего не понял. Он пошел здесь по стопам Маяковского, который тоже увидел там культ доллара, главным образом, и по стопам Горького, который ничего не увидел, кроме желтого дьявола, кроме золота.

Америка предстала Пильняку страной штампа, ну это потому, что он языка толком не знал. Настоящую Америку написали в России только Ильф и Петров в «Одноэтажной Америке». Точно так же, как роман о мебели, надо сказать, у Ильфа и Петрова получился гораздо лучше, а это потому, что Ильфу и Петрову присуще было насмешливое, несколько дистанционное, ироническое отношение к происходящему, а…

Не кажется ли вам, что в экранизации «Золотой теленок» Михаила Швейцера по одноименной книге Ильфа и Петрова, скрепой всей компании был Паниковский?

Нет конечно. Паниковский — как правильно совершенно пишут Одесский и Фельдман, это такой прообраз возможной судьбы Бендера. То есть Бендер сам видит свою смерть где-то в полях и то, что «человек без паспорта» напишут на его надгробии. Это возможно. Но я не сказал бы, что Паниковский как-то эту компании скрепляет. Скорее, наоборот, он их ссорил между собой постоянно, ссорил Бендера с Балагановым, ну и так далее. Так просто получилось, что Гердт сыграл такую душу компании. Эта роль вообще на переломе.

Понимаете, ведь Гердт — он не начинал как гротескный актер. Он начинал как серьезный полноценный трагический актер, сначала в студии Арбузова. А потом в театральной карьере случилась долгая…

Можно ли сегодня написать произведение, которое разберут на цитаты, как «Двенадцать стульев» Ильи Ильфа и Евгения Петрова или «Покровские ворота» Леонида Зорина?

Если повезет с экранизацией или если повезет с таким соавтором, как Ильф и Петров друг с другом, — тогда, может быть… «Покровские ворота» не разобраны на цитаты: там, скорее, какие-то некоторые хитовые реплики благодаря фильму Михаила Козакова ушли в толпу, но их очень и очень немного. «Высокие, высокие отношения» или «заметьте, не я это предложил». А в остальном, мне кажется, «Покровские ворота» помнятся как такое атмосферное действие. У всех был опыт коммуналок.

А Ильфу и Петрову повезло — и такое произведение в наше время возможно — именно потому, что Ильф и Петров работали в отчаянии, когда ни одна правда, ни одна идеология не могла быть доминирующей, была такая…