Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Как вы относитесь к поэзии Яна Шенкмана?

Дмитрий Быков
>500

Яну Шенкману исполнилось 50 лет. Это тот возраст, который заставляет говорить о новой серьезности. Но, я Шенкмана так давно знаю и воспринимаю его все равно 20-летним:

Идет ковчег сторожевой

В центростремительных барашках, 

А над ковчеговой волной

Парят два ангела в тельняшках.

Нет, Шенкман  – замечательный поэт, и он очень хороший журналист в отделе культуры «Новой газеты». И он очень хороший человек – трудный, прошедший большой путь, как все поэты 90-х, с этого пути сбивавшийся (я не исключение). Но он человек очень честный, доброжелательный и последовательный. И сейчас то, что пишет, меня восхищает.

Тут вот, понимаете, какая штука? Нельзя об этом не сказать. У Кушнера было такое стихотворение: «А мы и в пятьдесят Андрюши, Люси, Саши». Действительно, поколение семидесятников как-то подзадержалось с самореализацией. У них как будто сразу наступила зрелость, даже старость. Период зрелости был невелик, потому что зрелость требует гражданской ответственности, а эти люди просидели в ожидании великих перемен. А когда эти перемены наступили, у многих уже сил не было. 

Шестидесятники, кстати, в отличие от них, сохранили какой-то заряд бодрости и надежд. А эти же не поверили ни в какие перемены. И в общем, когда эти перемены  пришли, они в своем разочаровании оказались правы. С нашим поколением проблемы еще более серьезные. 

Те, кому сейчас пятьдесят (большинство тех, кого я знаю), это очень молодые люди. Молодые они не по неопытности, не по инфантильности (инфернальной инфантильности, сказал бы я), нет… А просто потому, что этим людям в последние двадцать лет, в пору их творческой зрелости, просто не давали реализоваться. И то, что я написал все свои книги, – это тоже было скорее бегством от деятельности, нежели деятельностью. Мы могли бы делать более важные дела, мы могли бы осуществлять какие-то масштабные социальные проекты, но их не было. Россия вообще не жила в этом время. 

Дело не только в том, что это «Удушье» по Слаповскому или «Ненастье» по Иванову. Это было время, когда у страны и в самом деле было ампутировано будущее. Сейчас оно появилось, но оно катастрофическое. Совершенно прав Парфенов: когда война закончится, боятся будет Россия, а не Украина. Страшное время настанет для России, и не для Украины. У Украины все будет впереди, а в России впереди несколько лет кошмара. Я не думаю, что это будет Смута. Но это будет мучительное преодоление мучительно трудных обстоятельств.

И вот те, кому сегодня пятьдесят, представляются мне (как и я сам) в известном смысле заложниками вот этой российской судьбы, когда Россия делала все возможное, лишь бы ничего не начиналось, лишь бы не начиналась жизнь, лишь бы продолжалась имитация. Это очень грустное и горькое состояние, мне оно не нравится. Но в вечной молодости тоже нет ничего хорошего. Помните: «Такая вот музыка, такая, блин, вечная молодость», как спел Чиж.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Какие триллеры вы посоветуете к прочтению?

Вот если кто умеет писать страшное, так это Маша Галина. Она живет в Одессе сейчас, вместе с мужем своим, прекрасным поэтом Аркадием Штыпелем. И насколько я знаю, прозы она не пишет. Но Маша Галина – один из самых любимых писателей. И вот ее роман «Малая Глуша», который во многом перекликается с «ЖД», и меня радуют эти сходства. Это значит, что я, в общем, не так уж не прав. В «Малой Глуше» есть пугающе страшные куски. Когда там вдоль этого леса, вдоль этого болота жарким, земляничным летним днем идет человек и понимает, что расстояние он прошел, а никуда не пришел. Это хорошо, по-настоящему жутко. И «Хомячки в Эгладоре» – очень страшный роман. Я помню, читал его, и у меня было действительно физическое…

Нравится ли вам экранизация Тома Тыквера «Парфюмер. История одного убийцы» романа Патрика Зюскинда? Можно ли сравнить Гренуя с Фаустом из одноименного романа Иоганна Гёте?

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…

Какого американского писателя нельзя миновать при изучении сегодняшней литературы?

Тут довольно спорны мои мнения. Мне кажется, что Хеллера никак нельзя миновать, и позднего Хеллера в том числе, хотя наиболее известен ранний и средний, то есть «Уловка-22» и «Что-то случилось». Но мне кажется, что и «Picture this» и «Closing Time», продолжение «Уловки», и последний автобиографический роман — мне кажется, это безусловно читать надо. Мне кажется, из Дэвида Фостера Уоллеса необязательно читать все, но по крайней мере некоторые эссе и рассказы, этого не минуешь никак. «Corrections» Франзена, мне кажется, тоже нельзя миновать никоим образом. Кстати говоря, «Instructions» Адама Левина тоже хорошо было, очень занятная книга, хотя чрезмерно затянутая, на мой взгляд. Ну и «Тоннеля»…

Как вы относитесь к высказыванию, что городская среда и архитектура формируют человека и общество?

Не верю в это. Я помню замечательную фразу Валерия Попова о том, что когда ты идешь среди ленинградской классической архитектуры, ты понимаешь свое место, ты знаешь его. Справедливо. Но знаю я и то, что никакая архитектура, к сожалению, не способна создать для человека культурную, воспитывающую его среду. В Европе все с архитектурой очень неплохо обстояло: и в Кельне, и в Мюнхене, и никого это не остановило. И в Австро-Венгрии, в Вене, неплохо все обстояло. И все это уничтожено. И Дрезден, пока его не разбомбили, был вполне себе красивый город. Я не думаю, что городская среда формирует. Формирует контекст, в котором ты живешь.

Другое дело, что, действительно, прямые улицы Петербурга как-то…

Можно ли с ребенком говорить на агрессивные темы спокойным языком?

Ребенок живет в мире агрессии: ему приходится защищаться от сверстников, от агрессивного взрослого мира, от давления коллектива. Это не так легко, понимаете… Вообще мне кажется, что жизнь ребенка очень травматична. Ребенку тяжелее, чем нам. Об этом у Кушнера есть гениальные стихи.

Там была мысль — в стихотворении «Контрольные. Мрак за окном фиолетов…», — что взрослый не выдержал бы тех психологических нагрузок, которые выдерживает маленький школьник. «Как маленький школьник, так грозно покинут». И, конечно, ребенку приходится жить в мире куда более тревожном и агрессивном, сказочном. Как говорил Лимонов: «Мир подростка полон красавиц и чудовищ, и мой мир тоже».…