Дисгармония всегда ненавидит гармонию. Тургенев при всех своих внутренних драмах был человек гармоничный, и потом, он был человек религиозный. А вот Достоевский, мне кажется, бога не видел. Он теоретически знал, что бог открывается, и думал, что бог открывается через грех, через падение. Понимаете, в основе нашей церкви стоит Петр, а не Иуда; сомневающийся, мечущийся, трижды отрекшийся, но не предавший. В этом разница между сомневающимся человеком и сознательным, целеустремленным предателем. Оба поступка Иуды — и предательство, и апокрифическое самоубийство — это поступки антихристианские, поступки решительного человека. А вот Петр, который отрекся и с которым после этого ничего нельзя было сделать, который после этого выковал себя, написал себя заново,— вот это да.
Мне кажется, что герои Тургенева ближе к Петру: колеблющиеся, сомневающиеся люди с несомненным нравственным стержнем: Шубин, Берсенев, Нежданов, в наибольшей степени, мне кажется, протагонист в «Первой любви» и особенно, наверное, в «Вешних водах» — Санин, этот пророчески угаданный тип. Но мне Шубин больше всего нравится, он самый умный, по-моему. Ну и, конечно, Николай Петрович Кирсанов — тоже очень приятный персонаж. Он-то и получает все плюшки.
