Не знаю, раньше я бы назвал нескольких людей, потом эволюция этих людей пошла в таком направлении, что не могу я их вообще называть. В духе Кушнера работает довольно много петербуржцев. Считалось, что Пурин, Кононов, Машевский — такая триада любимых учеников, но, к счастью, это исчезло: Пурин пошел совершенно своей дорогой, Кононов перешел на прозу в основном, да и Машевский эволюционировал в сторону, от Кушнера очень далекую. Машевского я, пожалуй, больше всего люблю из этой тройки, хотя они все очень интересные. Кто сегодня пишет в духе Кушнера, я не знаю. Точно не я, притом, что моя любовь к Кушнеру очень искренна. Можно попробовать Глеба Семенова почитать. Он не зря ему посвятил «То ли флейта волшебная, что ли?» Какая-то тоже grano salis, какой-то грамм яда есть в Семенове.
Вообще, Кушнер мало на кого похож, и, кроме того, он внутри себя очень разнообразен. То, что он нравится людям, очень далеким от поэзии… это как не помню кто сказал про Ходасевича: «Любимый поэт непоэтов». Любимый поэт людей, не любящих поэзию. Желчность такая, отсутствие самообольщения. Но у Кушнера есть не только это, у него есть интимность тона, которой он научился у Кузмина и которую он героически сумел сохранить, эта теплота разговора с читателем: «Ну что ты, что ты… Я побывал, я стыл, я плакал в коридоре». Вот это.
