Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Не кажется ли вам, что прогрессорство – ошибка мира Полдня Братьев Стругацких, которая вскоре его погубит? Прав ли Тойво Глумовыс, который сказал, что вся идея прогрессорства стоит на догме об абсолютности добра и зла?

Дмитрий Быков
<25

Нет, Тойво Глумов – вообще ненадежный свидетель и ненадежный рассказчик, на него полагаться нельзя. Тойво Глумов – жертва, но не прогрессорства, а прогресса. Он оказался выродком, если угодно, если продолжать идею «Обитаемого острова». В третьей части трилогии всего лишь обыгрывается идея из первой. Выродки – тоже продукт естественной эволюции. Выродки – это, условно говоря, людены Саракша. А поскольку Тойво Глумов сам выродок, заложник этой трагической ситуации, что приводит его к взаимному непониманию с женой, со старшим другом Каммерером. Естественно, что Тойво Глумов ненавидит прогрессорство и ненавидит прогресс. Поэтому он с таким пылом набрасывается на поиски других люденов, он фанат этого дела. А поскольку он, скорее всего, сын Абалкина (есть у меня такая догадка, вряд ли Майя Тойвовна родила бы от кого-то другого, кстати, именно поэтому она дала ему отчество своего отца, так-то он Львович), мне кажется, поскольку он сын Абалкина, то есть человек упертый и прямой, то его отношение к прогрессорству – это такая личная месть, если угодно, за идею прогресса.

Я мог бы, наверное, встать на вашу позицию, осудить идею прогресса, исходя из того, что нет абсолютного зла и абсолютного добра. Но оно есть. Что вы там ни говорите, но оно есть. Нравится вам это или не нравится, но мы сегодня наблюдаем борьбу абсолютного добра с абсолютным злом. И поскольку зло распоясалось, добру ничего не остается, кроме как тоже стать абсолютным, понимаете? Ведь у меня к Украине масса претензий, и к Зеленскому масса претензий, и к Арестовичу, и к Залужному, к кому хотите. Но они противостоят такой беспримесной смертоносной махине, которая пробила все возможные днища, что им поневоле становиться быть высоконравственными людьми. Думаю, что против воли; думаю, что не всегда им это удается, но разговоры о том, что абсолютного добра и абсолютного зла не бывает, – это как настаивать на снятии бинарных оппозиций. Вы можете быть каким угодно постмодернистом, но снять бинарные оппозиции невозможно. Потому что мир, при всей своей сложности, к сожалению, бинарен.

Более того, идея «многополярного мира» – это прекрасная, конечно, идея («пусть расцветают все цветы»), но она, к сожалению, практически неосуществима. Главное подразделение все равно бинарное, одним людям нужна свобода, чтобы реализовываться, а другим нужна несвобода. Это и есть главный и основной критерий. Одним для самореализации нужна несвобода, когда они могут действительно одних оклеветать, на других донести, третьих запретить, четвертых убить безнаказанно. И никаких конкурентов не останется.

А есть люди, которым для реализации нужно, чтобы расцветали все цветы, чтобы им не мешали работать. Вот и все. Поэтому так и будет, мир будет состоять из этих двух групп. Никаких сложностей дополнительных городить не надо. Этот критерий необходим и достаточен.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Не могли бы вы рассказать о Владимире Краковском? Правда ли, что автор преследовался КГБ и потом толком ничего не писал?

Краковский, во-первых, написал после этого довольно много. Прожил, если мне память не изменяет, до 2017 года. Он довольно известный писатель. Начинал он с таких классических молодежных повестей, как бы «младший шестидесятник». Их пристанищем стала «Юность», которая посильно продолжала аксеновские традиции, но уже без Аксенова. У Краковского была экранизированная, молодежная, очень стебная повесть «Какая у вас улыбка». Было несколько повестей для научной молодежи. Потом он написал «День творения» – роман, который не столько за крамолу, сколько за формальную изощренность получил звездюлей в советской прессе. Но очень быстро настала Перестройка. Краковский во Владимире жил,…

Чем схожи роман «Зияющие высоты» Александра Зиновьева и повесть «Улитка на склоне» Братьев Стругацких?

Абсурдизмом, потому что до абсурда дошло очень многое в советской системе управления. «Улитка…» пародирует абсурд руководства в институтских главах, Зиновьев пародирует абсурд двойной морали, интеллигентского конформизма. Это такой, я бы сказал, скучный, несколько выморочный, мрачный абсурд, который присутствует, скажем, и у Лема в «Рукописи, найденной в ванне», да и во многих текстах позднего социализма он сказался. Книга Зиновьева мне представляется все-таки скучной, масштабной, объемной. Те выдержки, которые все время печатал «Октябрь», были оптимальны. Все-таки два тома «Зияющих высот» — это многовато. И вообще, институтские главы «Улитки…» принадлежат к самым…

Вы говорили о том, что по теории Братьев Стругацких детей надо воспитывать вне дома. Почему же тогда их герои — Горбовский, Тойво Глумов, постоянно звонят матерям?

Ведь воспитание в интернате не означает отказа от семьи, а просто означает, что в какой-то момент для навыков социализации, для некоторой невротизации ребёнок должен оказаться в этой творческой среде, в этой плазме, которая его инициирует, которая как-то… ну, оказаться там, где он ионизируется, грубо говоря. Для меня очень важно, что в какой-то момент ребёнок у Стругацких попадает в эту идеальную среду интерната, где всем интереснее работать, чем жить, где он решает научные проблемы, где он оказывается в коллективе, где ему напряжённо, предлагают разные варианты чуда (а чудо воспитывает прекрасно).

Конечно, он любит мать, естественно. Просто Тойво Глумов любит Майю Глумову не как…

На каких литературных основах сделан роман «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики» Братьев Стругацких?

Это абсолютно оригинальное произведение. Борис Натанович вместе с Аркадием задумывал повесть «Счастливый мальчик». Повесть — это, в принципе, первая часть «Двадцать седьмой теоремы этики» (она же — «Поиск предназначения»). Эта вещь, не имеющая аналогов именно потому, что в ней осмыслены 90-е, а этого не делал тогда никто. И он заглянул в будущее, в то, что будет после 90-х, в диктатуру, которая возникнет после 90-х, просто у него этим диктатором стал Стас Красногоров, а на самом деле им был Виконт, представитель спецслужб, чего Стак не понимал, чего Красногоров не понимал. Там сцена с этой колбасой из человечины, с этими людьми-клонами, ходящими по кругу,— это загляд в будущее такой отважности! Я…

Какие пять произведений русской советской литературы прочитать для ЕГЭ, чтобы закрыть проблематику тем в сочинении?

Видите, называть её русской советской уже условно можно применительно к концу XX века. Но если говорить о ещё советских временах, то это Трифонов. Если уж совсем небольшие по объему, то «Игры в сумерках» и «Недолгое пребывание в камере пыток». Аксенов — «Победа». И, вероятно, любая повесть Стругацких. Что касается произведений 90-х годов, то, конечно, «Новые робинзоны» и «Гигиена» Петрушевской, которые позволяют закрыть сразу же и тему антиутопии и сельскую тему. Солженицын — «Адлиг Швенкиттен» или любые крохотки. Двучастные рассказы, например, «Абрикосовое варенье». Солженицына надо обязательно. Пелевин — «Синий фонарь» или «Ухряб». Сорокин — я думаю, любой рассказ из «Первого…

Почему, несмотря на то, что книги Братьев Стругацких довольно кинематографичны, ещё никто не сделал экранизацию с сохранением духа?

Ответить очень просто: потому что литература Стругацких увлекательна только на поверхностном слое, внутри там находится глубочайшая тревога, такое кьеркегоровское беспокойство или то, что Хайдеггер называл «заботой». Вот это ощущение озабоченности постоянной, неотступная тревога, которая их пронизывает, вызывают желание экранизировать подтекст. То, что Тарковский сделал с «Пикником…» и Герман с «Трудно быть богом» (а я продолжаю обе эти картины ценить чрезвычайно высоко) — это экранизация подтекста, а буквальный подход к сочинениям Стругацких — очень трудно себе это представить. Я не могу себе представить режиссера, который мог бы построить такой мир. Разве что снять «Обитаемый…

Кто ваш любимый герой советской литературы?

Ира, советская литература не производила особенно симпатичных героев. Герой советской литературы был, как правило, человеком действия и при этом человеком довольно плоским. Можно ли называть Стругацких советской литературой? Мне очень нравится Горбовский, Быков или мне чрезвычайно симпатичны люди Полудня в целом, но, конечно, не Румата Эсторский. Сложно все.

В советской литературе мне интересен, как правило, интеллигентный герой на распутье. Сережа из «Жизни и судьбы» и «За правое дело» Гроссмана, причем в «За правое дело» больше Сережи, поэтому и роман мне больше нравится. Мне интересен Володя из «Дня второго» Эренбурга, Трубачевский из каверинского «Исполнения желания».…

Почему вы считаете, что современная молодежь — людены? Как появляются людены — путем эволюции или произошел скачок? Почему те, кем Братья Стругацкие восхищались в физмат-школе, с возрастом стали обычными людьми? Может ли такое произойти и с вашими гениальными студентами?

Нет. Я вам объясню. Одна из главных способностей людена — это способность уходить с переднего плана реальности на какой-то другой план, уходить из сферы вашего восприятия. И вот все прекрасные дети, которых видели там Стругацкие, та замечательная молодежь — она никуда не делась, она не стала обывателями. Мы же не прослеживали их судьбы. Значительная часть их уехала, а огромная часть их перешла на полулегальное существование. Они ушли с внешнего плана реальности и переместились куда-то туда, где вы их не видите. Вот и все. Это очень важная люденская особенность.

Скажу вам больше: я вижу главную задачу вот этой следующей эволюционной ступени в том, чтобы не то чтобы маскироваться, а просто вы…