Видите ли, к сожалению, бывает так, что страх выводит за грань — вернее, не сам страх, а его преодоление. Понимаете, это естественные вещи. Я не считаю невротизацию вредом. Ещё раз говорю, для меня это очень важное понятие: если человек не будет бояться, у него не будет инстинкта самосохранения; если он не будет помнить о смерти, у него не будет смысла жизни. «Что не имеет конца, не имеет смысла»,— говорил Лотман. Поэтому, ничего не поделаешь, страх — это важный стимул.

Дяченко Марина и Серёжа — это огромный массив текстов прежде всего, это целый термин «м-реализм», введённый Мишей Назаренко (привет вам, Миша!), прекрасным киевским исследователем и писателем тоже; это огромное пространство. Поэтому если и читать лекцию о Дяченках, то о каком-то одном цикле или о каком-то одном даже романе. «Vita Nostra» — это вершина их литературы. И, кстати говоря, это вершина огромной, долгой темы, целой ветки в русской литературе, и не только фантастической. Это такой образцовый роман-воспитание, в котором очень многое обобщено. Знаете, как в «Руанском соборе» у Моне всё обращено к такому уже настоящему минимализму XX века, всё доходит до абсолютного сокращения,…

Трудно сказать. Мне представляется, что таких книг не очень много. Ну, может быть, «Лжеца» Стивена Фрая — тоже о нравах английской закрытой школы. Это именно недавнее знамение — книги о магических школах или просто о школах, где учат сверхвозможностям. Полезно почитать книгу Велтистова «Гум-Гам». Она рассказывает о жизни волшебного мальчика в таком очень хорошо придуманном мире.

Думаю, что метафору не следует понимать слишком буквально. Превращение в слово или превращение в текст, как, скажем, в «Тени звука» у Леонида Генриховича Зорина, не всегда означает буквальное превращение во что-то такое незримое и эфемерное. Иногда это всего лишь литературный ход, открытый финал и так далее.

Я не знаю, куда исчез Костя Кромин в финале «Тени звука», и не знаю, что случилось с Сашенькой в «Vita nostra», но допускаю, что это всего лишь новая форма существования. То, что это не безумие, совершенно точно, потому что некоторые трансформации сознания, которые там описаны, уже давно поставили Сашу вне нормы.

Понимаете, концовка иногда для того и пишется, чтобы не скажу…

Мне кажется, что как раз самое сильное в этом произведении — это его финал. Мне кажется, что лучшее, что есть в этой книге — это такое внезапное разрешение, перевод действия в метафизический пласт.

Она, по-моему, гениально придумана, эта книга, и выше этого, мне кажется, Дьяченко не прыгнули. У них были книги того же уровня — например, «Brevis est» и «Мигрант», но выше этого, мне кажется, сейчас и невозможно прыгнуть. Это действительно какой-то предел такого м-реализма, как это называет Назаренко — магического реализма.

Для меня, то с «Долины совести». потому что там смамая реалистическая конструкция при абсолютно фантастическом антураже, самая глубокая психология и самая сильное, убедительное, обаятельное описание любви. Понимаете, дело в том, что мы очень часто с любовью путаем зависимость. Иногда физиологическую зависимость, иногда – психологическую. Это такие формы абьюза. Они интенсивно, талантливо, тонко плетут эту сеть, иногда совершенно бессознательно. И вот вы уже оплетены, вы уже не можете сделать и шага. Это не любовь, это зависимость или созависимость.

Вот у Марины с Сережей (Сережа был профессиональный психолог) замечательно проведено это различие. А так-то, в принципе, у Дяченко…

Он, собственно, известен мне только с одной стороны, хотя у него было очень много замечательных историй. Даже название одной его вещи мне кажется стоящим… Мне кажется, даже читать ее необязательно — «Какой мопед с хромированным рулем в задней части двора?». Мне кажется, это как у Грина — скажем, «Синий каскад Теллури» или «На облачном берегу» — название уже такое небесное, что не нужно никаких текстов, хотя сами рассказы тоже гениальные.

У него я читал один роман — «Жизнь, способ употребления». Читал по-английски, потому что он как-то попался мне под руку в Чикаго, и я его купил. Купил потому, что я тогда писал «Квартал» — ну, придумывал «Квартал», и мне интересны были разные экзотические…

«Мигрант» — вообще недооценённая и едва ли не самая важная за последнее время книга Дяченко. Он слабее написан, чем «Vita Nostra», которая просто шедевр большой литературы без скидок на фантастику, фэнтези, на что угодно. «Vita Nostra» — настоящий шедевр. 20 лет они работают вместе — и вдруг неожиданно такой всплеск, который не только не уступает их ранним книгам, таким как тетралогия «Скитальцы» или совершенно потрясающая «Долина Совести», меня просто потрясшая когда-то. Но я считаю, что «Vita Nostra» — это роман, достойный называться абсолютным шедевром последних 10 лет и в русской, и в украинской, и в европейской литературе. Они, кстати, и были лучшими фантастами Европы признаны…

Моро и сам Уэллс рассматривают этот вопрос скорее как метафору в социальном плане: возможен ли перевод человека из одного класса в другой, из одного разряда в другой. Каким образом может осуществляться эволюция человека. Либо как с человеком-пумой — за счет страданий, за счет чудовищных испытаний, насилия, пыток. Либо за счет закона: дать животному закон, и оно станет человеком.

Уэллс скорее приходил к выводу о том, что этот барьер непреодолим. Знаете, как говорил Шефнер, негативная мудрость — тоже мудрость. Да, превратить человека в животное можно, хотя трудно, а превратить животные в человека нельзя. Это нужен эволюционной скачок. Во всяком случае, этого не могут сделать люди, потому…

As for me, то с «Долины совести». Могу сказать, почему. Самая реалистическая конструкция при абсолютно фантастическом антураже, самая глубокая психология и самая сильное, убедительное, обаятельное описание любви. Понимаете, дело в том, что мы очень часто с любовью путаем зависимость. Иногда физиологическую зависимость, иногда – психологическую. Это такие формы абьюза. Они интенсивно, талантливо, тонко плетут эту сеть, иногда совершенно бессознательно. И вот вы уже оплетены, вы уже не можете сделать и шага. Это не любовь, это зависимость или созависимость.

Вот у Марины с Сережей (Сережа был профессиональный психолог) замечательно проведено это различие. А…