Мария Петровых была, безусловно, очень хорошим человеком, умным и ярким, боюсь, более ярким человечески, нежели поэтически, потому что как поэт она многое себе не разрешала. Ахматовского бесстыдства не было в ней.
Я, кстати, не думаю, что стихотворение «Назначь мне свидание на этом свете», которое Ахматова называла одним из шедевров любовной лирики ХХ века, что это стихотворение посвящено Фадееву. То есть Фадеев мог быть поводом, а на самом деле оно посвящено идеалу. Петровых любила Фадеева, но она не могла не понимать чисто по-человечески его мелкости по сравнению с собой. Хотя он был человек отважный, у него хватило сил на самоубийство.
Он из советских функционеров был наиболее человеком. Что касается Марии Петровых, то итоговая книжечка «Черта горизонта» и само заглавное стихотворение – это, конечно, чистое золото. Но она написала, конечно, гораздо меньше, чем могла. Именно потому, что ее всегда сдерживало какое-то внутреннее смирение. Может быть, застенчивость. А может быть, она боялась в себе чего-то. По крайней мере, до ахматовской, до цветаевской раскованности, манифестации она не дотягивала. Но не зря же ее так любили все современники. И Мандельштам, и Пастернак (который называл ее лучшей среди живых, в известном стихотворении фамилия «Петровых» зарифмована на эти слова), и Давид Самойлов, который ее памяти посвятил замечательное стихотворение:
Спи, Мария, спи.
Воздух над тобой
До высот небесных
Полон тишиной.
Дерево в ночи? —
Изваянье дыма.
Спи, Мария, спи.
Пробужденья нет.
А когда потом
Мы с тобой очнёмся,
Разбегутся листья
По тугой воде.
Мистическое совершенно стихотворение, похожее на заговор. Но, видимо, что-то такое в ней было – особенное и таинственное, что его так притягивало.
Я, кстати, вспоминаю из стихотворений Самойлова тех же времен:
Это плоская равнина,
Лес, раздетый догола,
Только облачная мнимо
Возвышается гора.
Гладко море, берег гладок,
Гладки травы на лугах.
И какой-то беспорядок
Только в горних облаках.
Видимо, Самойлов прав, говоря о том, что в наше время душевные бури доступны только высшим и сложнейшим. Все остальное становится безнадежно плоским.
