Она печаталась, но фрагментарно. В ней было много того, что он опубликовать не мог. Понимаете, Самойлов — загадочный поэт. Я очень хотел прочитать комментарий Немзера к «Последним каникулам», но, к сожалению, сборник поэм Самойлова вышел после, а сначала вышел том лирики в «Библиотеке поэта», и поэмы туда не были включены. И «Цыгановы» меня интересуют, и «Похититель славы». Поэмы Самойлова очень глубоки и неоднозначны. Тут и «Струфиан», тут и «Снегопад»,— это несостоявшиеся романы.
А что касается той поэмы «Последние каникулы», о путешествии с мастером Витом Ствошем, вырезавшим несколько знаменитых католических деревянных скульптур, и вообще одним из главных мастеров европейского Средневековья. Трудно сказать, что именно в этой поэме в такой степени останавливало советскую цензуру. Там очень много обычной для Самойлова домашней семантики, приветы Левитанскому, приветы покойному Леону Тоому, и там грустные размышления о собственном литературном и человеческом одиночестве. Но мне представляется, что поэма «Последние каникулы»— это такая ревизия собственной жизни, которая клонится к концу. Почему они «последние»? Потому что это такая последняя передышка, вот где рефлексия на тему старости.
Почему она частично не проходила? Потому что там довольно много шпилек таких семидесятнических, но суть поэмы совершенно не в этом. Это поэма о том, как культура становится беспомощна в новой Вселенной.
— Скажи мне, мастер Вит!
Как при таком мериле
Плечо святой Марии
Кого-то заслонит!
Это погружение во все более бесчеловечный мир, так мне кажется. Ну и потом, это замечательный формальный эксперимент, очень интересный. Как всегда у Самойлова, важен не смыл, а интонация, настроение. Как он сам сказал об Окуджаве: «Слово его не точно, точно его состояние». Это применимо очень к нему, хотя он Окуджаву считал романтиком, а себя сентименталистом.