Во-первых, роман Владимира Набокова, как я уже много раз говорил, метафора, и педофилия здесь дело двадцать пятое. Во-вторых, как мне кажется, роман о грешнике сам по себе не является грешным, потому что роман посвящен как раз разоблачению порока.
Чего уж там говорить, это роман о том, как человек решил сдаться на милость своему пороку, как учил Оскар Уайльд: «Единственный способ преодолеть соблазн — сдаться ему, поддаться ему». И в результате его попытка освободиться привела к более глубокому закрепощению: то, что «Лолита» написана в тюрьме (или, во всяком случае, так заявляет автор), должно быть для читателя наиболее наглядной метафорой, даже если эта тюрьма — всего лишь его грудная клетка. Совершенно очевидно, что, пытаясь преодолеть свою зависимость, Гумберт загнал себя в зависимость более тяжкую, и стартовые условия «Лолиты» куда лучше, чем ее чудовищный финал. Конечно, «Лолита» — это глубоко трогательная, глубоко нравственная книга, о чем здесь говорить? И роман об убийце вполне может быть книгой нравственной.
