Да понимаете ли, как раз сейчас жанр рассказа переживает полный ренессанс. Отчасти благодаря гламурной прессе, где главный формат — это рассказ. Ну лежит журнал в салоне косметолога, психоаналитика или, не дай Бог, дантиста. И пока вы сидите в очереди, вы как раз читаете рассказ. Или в парикмахерской.
А что касается второго формата, то совершенно очевидно, что в блогах большинство записей — это короткие новеллы. И конечно, лучший новеллист нашего времени, как мне представляется — это Денис Драгунский. Он вообще считает, что хороший рассказ надо накрывать ладонью, и тогда это соответствует идеальному объему.
Мы знаем 3 разновидности рассказа — анекдот, новелла и собственно short story, которая далеко не всегда short, которая может быть в пределах авторского листа. Я думаю, что хорошие современные новеллисты (такие, как Букша, например) как раз в сетях-то и обитают. Потому что пост — это оптимальная форма для выкладывания рассказа в печать. Пост — оптимальный объем для рассказа. И очень многие замечательные посты, скажем, Григория Ряжского — это готовые новеллы.
Другое дело, что (это уже мое такое сугубо субъективное наблюдение) рассказ вообще-то требует чувства формы, чувства особой такой, так сказать, ограниченности жизни. Чувства объема. Вот людей, обладающих врожденным чувством формы, я знаю не так много. Это, например, Резо Гигинеишвили, который, когда рассказывает историю, у нее всегда всё соразмерно. Миндадзе, безусловно…
Что-то на ум приходят в основном люди с грузинскими фамилиями, хотя и разных кровей. Наверное, какое-то врожденное изящество, как говорили мы когда-то с Тиной Баркалая, в грузинском характере действительно есть. Потому что горы дают чувство формы — чувство горы, как назвал это Мандельштам.
Вообще чтобы быть хорошим новеллистом, нужно понимать начала и концы. Надо чувствовать, что жизнь довольно конечна, ограничена. А для этого нужно быть прежде всего мыслителем — таким человеком, как Мопассан, который очень остро чувствовал смерть. Или Бунин.
Это не значит, что они философы. Наоборот, это значит, что они просто именно остро чувствуют конечность бытия и маниакально на ней сосредоточены. А много ли вы можете сегодня назвать таких людей? Такими были Нагибин и Казаков, превосходные новеллисты. Таким был ранний Аксенов, который потом, кстати говоря, новеллы писать почти перестал. Но когда ненадолго к этому вернулся, получился блистательный сборник «Негатив положительного героя».
