Вышло так, что я его посмотрел раньше. Его по телевизору показывали достаточно часто. Такой вахтанговскими силами сделанный, это не фильм, а телеспектакль. Он был, по-моему, трехсерийным, он хороший, я его с удовольствием посмотрел. Но, конечно, с Тарковским это не сравнишь. Потому что одно дело — честная экранизация Лема, которую Лем ставил очень высоко, а другое дело — чудо. Я много раз об этом рассказывал: когда я смотрю «Солярис», у меня проходит головная боль. Это чудо, это божественная картина.
Мне рассказывала Наталья Бондарчук, что, когда они разбирали декорацию библиотеки, все плакали. Потому что, действительно, какое-то чудо уходило из жизни. Я сколько бы ни смотрел «Солярс» — а я его знаю наизусть,— тут все, конечно, хорошо, но когда на фоне Брейгеля звучит фа-минорная баховская прелюдия, насколько я помню,— это, конечно, заслуга и Брейгеля, и Баха, безусловно. Но Тарковский все равно сделал чудо. Даже когда у него просто колышется вода в ручье и моет водоросли,— это все равно чудо. Это сделал Юсов, это сделал Тарковский, это сделал собранный ими коллектив. Это великое кино, это великий синтез всех искусств — «Солярис». А то — хорошая честная экранизация.