Если какие-то и близки, то Някрошюса. Я вообще считаю, что Някрошюс был величайший театральный режиссер из всех, кого я когда-либо видел. Самый прямой наследник Станиславского, потому что такой же радикальный новатор. При этом это не психологический театр, конечно. Но конструктивные его решения… Вот два было, по-моему, великих режиссера, одновременно работал, два великих режиссера — Любимов и Някрошюс, и мне кажется, что конструктивное сценическое решение «Гамлета» Любимова так же гениально, как сценические решения Някрошюса. Но там, конечно, не только Любимов. Боровский — вот, понимаете, я всякий раз, когда вижу Смехова или Демидову, не понимаю, как вот эти люди могут среди нас ходить;…

Как песню о моральной ответственности лидера. «Парус, порвали парус… Каюсь, каюсь, каюсь» — это раскаяние романтика, который многих повел за собой, который проповедовал эту романтику. Это как бы гибель флагманского корабля. Порвали парус — порвали ту веру, под которой я, как под знаменем, шел. В результате «все континенты могут лежать на дне». «Многая лета тем, кто поет во сне» — это многая лета романтикам, но романтики в пределе ведут к катастрофе — это, по-моему, довольно очевидно. Трагическая песня на трагическую тему. И Высоцкий, я думаю, и сам прекрасно понимал, насколько выступает крысоловом. Самое печальное, что это понимал и Любимов Юрий Петрович, который…

Мне приходится говорить вещи, которые меня совершенно не радуют. Я очень любил Ивана Дыховичного как человека, но как режиссер он меня не устраивает совершенно. Тут, видите, есть такое явление, что, поработав с гением, люди недостаточно критичные сами начинают себя считать гениями. И потом, у гения так все органично и легко получается — на площадке, на сцене, — что актеру хочется ему подражать. Я это прекрасно знаю на своем опыте, потому что я поработал у Крымова в спектакле: в одной роли, в одном спектакле, но это так заразительно и так волшебно; сразу кажется: «Я тоже так могу». Надо уметь себя осаживать. Кто-то (например, Демидова, например, Смехов, например, Филатов), работая с Любимовым, при…

Да не было бы Высоцкого в том масштабе, в котором мы его знаем. Он, варясь в этом коллективе, взаимодействуя с Любимовым, Смеховым, Филатовым, взаимодействуя с Шаповаловым, в меньшей степени с Бортником, Дыховичным, Славиной прежде всего,— он же заряжался этим.

Есть полная фонограмма спектакля «Жизнь Галилея», гениальный абсолютно — плачешь, когда это случаешь. Особенно если смотришь фотографии: там же в конце выходили дети и под музыку Шостаковича — столь редкую у него светлую, ликующую музыку — начинали крутить глобусы. Это было шедеврально! Я уж не говорю о том, что телескоп там был источником света, из телескопа бил свет в зрительный зал. Гениальное художественное решение, в духе…

Конечно, за все вместе: и за стихи, и за антивоенную позицию. Назаров вообще талантливый человек, причем многообразно талантливый. Понимаете, актеру – Филатов мне это хорошо обосновывал – хорошо писать самому. Во-первых, это помогает учить чужие тексты и понимать их. А во-вторых, пишущий актер-универсал – это и есть звезда нового поколения. Он не автоматически, не механически выполняет режиссерское задание, он является творцом. 

И вот Любимов – при всем своем хваленом авторитаризме – воспитывал именно таких. Они же все писали и пишут. Писал Филатов, писал и прекрасно пишет Смехов, писал Дыховичный. Про Высоцкого нечего и говорить. Вся команда Таганки – Шаповалов, Васильев,…

Я подумаю. Может быть, я что-нибудь филатовское разберу. Я очень любил Леонида Алексеевича, Леню, как я его называл. Алексей Дидуров нас познакомил. Я очень его ценил, мне он представлялся гением и одним из самых удивительных доказательств поразительной генеративной мощи «Таганки», порождающей мощи. Все говорят, мол, была диктатура Юрия Любимова — да не было никакой диктатуры, ведь при нем расцвело столько талантов, и таких разнообразных: Вениамин Смехов, Алла Демидова, Владимир Высоцкий, Леонид Филатов. Это были люди всесторонне, универсально одаренные, и никто никого не угнетал. Наоборот, атмосфера была такая.

Понимаете, про фильм «Чекист» было тогда сказано «фильм о том, как в 1920 году расстреливали фотомоделей». В «Чекисте», мне кажется, интерес к садомазохизму возобладал. Это такая странная смесь садо-мазо и порнографии, которая вроде бы осуществляет благородную миссию, то есть рассказывает о терроре, но, как сказал Толстой о купринской «Яме», «он делает вид, что разоблачает, но на самом деле наслаждается, а от человека со вкусом это скрыть нельзя».

Я считаю Рогожкина очень крупным режиссером. Мне очень жаль, что он больше не снимает. Я переживаю его уход из кинематографа довольно болезненно. Мне жаль, что этот крупный мастер в последнее время никак не напоминает о…