Видите ли, если сегодня кто-то напишет семейный роман на этом материале, на материале распада государства и распада семейных связей, в частности, у многих же распались и интернациональные связи,— это может получится жутко интересно, и это будет мегабестселлер. Я помню, когда нас на Варшавской книжной ярмарке в 2006 году возили в гости к президенту Польши, «последнему (как он говорил) президенту, который хорошо говорит по-русски». Я его спросил, как бы он распределил свое время на досуге, на отставке. Он сказал: «Я бы почитал хорошую семейную сагу, хороший семейный роман». Но дело в том, кто сегодня это напишет.
Видите, какая вещь. Мне приходиться ответы импровизировать. Я не задумывался об этом всерьез. Но мне представляется, что романы семейного упадка, в диапазоне от «Будденброков» до «Братьев Лаутензак», до «Семьи Ульяновых», до «Семьи Тибо», ну и «Форсайты» тоже, даже «Фома Гордеев», повествуют о крахе старых ценностей. Я не могу сказать, что в 90-е годы в России наблюдался крах старых ценностей. Страшную вещь я скажу: это не было развенчанием советского образа жизни, это была победа другого образа жизни, безусловно. Победили другие ценности, которые были паразитарнее, глупее, примитивнее. Но советский образ жизни и советская идея развенчаны не были.
Кстати говоря, не исключено, что в 2024 году мы будем наблюдать интересное единоборство не между либеральным и, условно говоря, пропутинским преемником, а между преемником пропутинским и условным Грудининым, которые после его попадания в Думу на место Жореса Алферова, очень многие прочат в преемники. Это такая общая мысль, не очень интересная, и я думаю, что до 2024 года нас ждут достаточно серьезные перемены, достаточно серьезные, чтобы не рассматривать Грудинина как альтернативу. Но не исключено, что советские ценности попробуют взять реванш. И это может оказаться значительно опаснее, чем пропутинский преемник. Это, о чем говорит Сергей Доренко: это будет разворот в сторону неосталинизма (в нашем с ним интервью в «Собеседнике» крайнем). Много есть вероятностей. Но русская идея не возродилась, идея русская как она формировалась в начале века и формулировалась не возродилась. Именем Столыпина прикрываются консерваторы, а он был модернизатор, и так далее. Возникла великая идеологическая путаница.
Можно написать «Будденброков» о крахе рода, о крахе идеи и о крахе раннекапиталистического пафоса, но нельзя написать сколько-нибудь объективный и увлекательный роман о крахе советской системы. Потому что крах советской системы не состоялся. Это не был крах, это была победа эгоцентризма, победа накопительства, победа энтропии. Такой роман написать можно. А роман семейного упадка — нет. Можно написать, условного говоря, о том, как советские люди были сметены с исторической арены, но не о том, как они с нее сошли. Это не был процесс логически закономерный, именно поэтому сегодня мы эту партию доигрываем и никак не можем доиграть. Но сегодня этот вообще такой кейс мистера Вальдемара, как у Эдгара По, то есть, грубо говоря, когда разлагающийся полутруп застыл в летаргическом состоянии. Отсрочили его разложение, затормозили эти процессы, но сами процессы никуда не делись. Вот поэтому, условно говоря, крах 90-х годов, отраженный в сериале «Бригада» с его победой героя Андрея Панина,— это возможно. А вот крах коммунистической империи не состоялся. И о нем писать пока рано, потому что история не закончилась, она застыла.
