Написать такую книгу в любом случае стоит, потому что Пильняк — очень интересный представитель своего времени, он переболел всеми его болезнями: и под белыми он походил, и с Платоновым он общался и в зависимости от него побыл, и пытался писать таким ровным соцреалистическим языком, каким написан у него «Соляной сарай» или «Волга впадает в Каспийское море».

Я никогда не мог Пильняка с удовольствием читать, потому что наряду с великолепным чутьем (а чутья у него никто не отнимет), наряду с великолепным чувством конъюнктуры, иногда просто подводившем его, потому что он писал на самые острые темы, а это уже было опасно, как вышло с «Повестью непогашенной луны»; наряду с этим, мне кажется, у него…

Для меня важный парадокс в том, что Ленин — это такое зеркало русской литературы: каждый, кто в него глядится, видит в нем себя, и себя описывает. Понимаете, Шагинян видела в нем интеллектуала, философа, знатока немецкой философии. И она сама очень любила и антропософию, и Гете. Казакевич в нем видел отважного гуманиста в «Синей тетради». Солженицын в нем видел себя и не скрывал, что в «Ленине в Цюрихе» есть какие-то собственные черты, которые он в себе сознавал и которые не любил. Он любил других героев, праведников, таких, как Матрена, или уж таких, как кавторанг или Алешка. А Ленина он не любил, но он в себе его знал, автопортретность этого образа отрефлексирована многими. Каждый, в Ленина глядясь,…

Очень просто: Зулейка Доусон решала задачу кассовую. Ей хотелось продолжить бестселлер, создать фанфик, а если повезет — франшизу. Но франшиза ведь очень редко решает внутренние проблемы. Посмотрите, сколько было вокруг романа Рипли «Скарлетт» шуму, романа,— и ничего абсолютно. Ну, продолжила она. Но нас же интересует не судьба Скарлетт, в конце концов, как она там будет продолжаться, вернет ли она Ретта или не вернет она Ретта, да? Их никогда не было. Плевать, в сущности. Нас интересуют не биографии этих героев, а решение внутренней проблемы, которой была одержима лично Маргарет Митчелл, которая решала для себя вопрос: «А хороша ли та страна Америка, в которой национальной героиней…

«Дневник писателя» Мариэтты Шагинян вызвал резкую критику у всех, даже у Горького, который вообще был доброжелателен к младшим авторам (ровно до тех пор, пока они не становились конкурентами). Как я отношусь к творчеству Шагинян? К ранним её пьесам, которые нравились Блоку, я отношусь хорошо. «Гидроцентраль» — книга интересная как факт, но безумно скучная, нудная. «Месс Менд» — интересная попытка написать авантюрный роман на политическом материале. Больше всего мне у неё, как ни странно, нравится «Человек и Время» — самое позднее произведение. Оно очень марксистское, но и очень точное, хорошая автобиография умной девочки. И вообще, знаете, перековавшиеся символисты редко становились…

Этот текст стал известен в свое время благодаря литературным беседам Георгия Адамовича. Адамович на него откликнулся, потому что его поразила подлинность. Он, как и в будущем его однофамилец Алесь Адамович, очень любил литературу факта, литературу подлинности, сверхлитературу так называемую. И он пишет, что этот дневник, конечно, бесхитростен и глуп, но любовь и смерть — всегда любовь и смерть, даже если это любовь и смерть ткачихи, банкаброшница, с комбината, расположенного где-то близ Оки в маленьком городе. Даже если это глупая семнадцатилетняя девочка, которая влюблена в своего Серко, безграмотна абсолютно и дневник свой заполняет идиотскими стишками. Я склоняюсь к мысли, что это…