Ну какая же там хитрость? Отелло не хитростью их обаял, вслушайтесь в его монолог. Замечательная как раз есть работа Жолковского на эту тему, где он анализирует: да, Отелло с помощью литературы обаял этих людей, и Дездемона поверила в его рассказы, и сенатор услышал его рассказы. Но эти рассказы, их сила, если угодно, в таком новом документализме — в абсолютной непосредственности и простоте, и все его обаяние — это обаяние крайней прямоты. Если бы он стал хитрить, как Брут в своей известной речи, если бы он стал хитрить, как классические хитрецы Шекспира, как тот же Яго, то тогда он был бы немедленно разоблачен. Но он берет как раз абсолютной прямотой, силой, цельностью личности. Он, как и говорит Пушкин, не ревнив, он доверчив. Иное дело, что Яго — и вот здесь мне очень нравится статья Блока, написанная им как лекция… Все свои статьи, произносимые перед спектаклем речи сначала оформлял как статьи, потому что не доверял импровизации. У него очень четко как раз изложено, что Яго — это зло, которое не нуждается в причинах raison d'etre, Яго ненавидит гармонию и при виде гармонии хочет ее разрушить.
У меня была еще такая версия, что в отношениях Отелло и Дездемоны изначально была заложена некая… как сказать? Не то чтобы игра, но какое-то садомазохистское начало, которое получило шанс так страшно реализоваться, но изначально это было именно противоречие. Она изначально губила в нем монстра и заигралась. Но это уже не я высказываю эту мысль, а героиня. Я сам так не думаю, конечно.
