Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Вторая глава повести Гоголя «Потрет» служит разгадкой последней главы повести «Страшная месть». Почему Гоголь любил такую структуру?

Дмитрий Быков
>250

Потому что весь немецкий романтизм, у которого он учился, тяготел к такой структуре. Собственно, «Страшная месть» — не что иное, как «Эликсиры Сатаны», перенесенные на украинскую почву, малороссийскую. Гоголь в огромной степени растет из Гофмана, и мотивы роковой тайны, которая вскрывается в финале, и мотивы рокового преследования, родового проклятия, метьюриновские мотивы в «Мельмоте-скитальце», или гофмановские в «Эликсирах Сатаны» или в «Серапионовых братьях» или в «Майорате»,— они ему очень хорошо известны, и это стандартная структура готического романа, в котором в последней главе все разъясняется.

Другое дело, что композиция «Страшной мести» от этого не становится менее виртуозной. Обратите внимание, что классический готический сюжет с двумя братьями, с проклятьями традиционными,— это все здесь перенесено не только на украинскую почву, но и на мелодику украинского языка. Это сделано даже в стиле и тональности, даже в строфике украинской баллады. Вот это Гоголь сделал гениально. Конечно, Гоголь выдумал Украину, конечно, он выдумал её по гофмановским лекалам, но не надо забывать, что он сумел это укоренить, врастить в местный колорит.

И в «Потрете» та же история, только по-настоящему интересна в «Потрете» не предыстория, которую он выбросил впоследствии, во второй редакции, а интересно, когда Чартков начинает соблазняться деньгами и под это дело утрачивает талант. Там гениальная совершенно первая часть, вторая — избыточная и, в общем, не нужна. Да, согласен, «Потрет» выигрывает без второй части. Но тут, понимаете, очень интересные странные совпадения. Гоголь и Лермонтов ведь современники, и то, как они синхронно нащупывают петербургскую готику… Конечно, Лермонтов по крайней мере первую редакцию «Потрета» мог читать. Не знаю, читал ли. Но удивительное совпадение тем, образов, стилистической манеры гоголевского «Портрета» и лермонтовского «Штосса» говорит о том, что, несмотря на все западные влияния, Петербург начинает нащупывать свои фольклорные темы, свой городской фольклор.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Может ли антисемит быть талантливым писателем?

Это объективно так. Я не считаю антисемитом Гоголя, потому что у него как раз в «Тарасе Бульбе» Янкель  – образ еврейского народа, который остался верен отцу. Это довольно очевидно. Но Селина я считаю талантливым писателем. Не гением, как считал Лимонов (а Нагибин вообще Селина считал отцом литературы ХХ века). Но я считаю Селина исключительно талантливым, важным писателем, хотя я прочел его довольно поздно – кстати, по личной рекомендации того же Нагибина. Мы встретились в «Вечернем клубе», я его спросил о какой-то книге, и он сказал: «После Селина это все чушь». Он, я думаю, трех писателей уважал по-настоящему – Селина, Музиля и Платонова. Относительно Селина и Платонова я это…

Почему считается, что в повести Николая Гоголя «Шинель» срывает шинели Башмачкин? Не кажется ли вам, что все ограбления совершает тот же человек, что и оставил без верхней одежды самого Акакия Акакиевича?

Интересная такая точка зрения, что и Акакий Акакиевич, и все эти петербуржские генералы оказались жертвами одного и того же ужасного привидения. Но на самом деле такой подход совершенно обессмысливает повесть. Если почитать Эйхенбаума «Как сделана «Шинель» Гоголя», и там многое видно. На самом-то деле, конечно, совершенно очевидно, что это Акакий Акакиевич после смерти превратился в огромное привидение. И в этом главное пророчество Гоголя, что после смерти или, вернее, в инобытии своём маленький человек обернётся страшной силой.

Правильно многие замечали, что без этого финала что такое «Шинель»? Анекдот. Милый, моральный, по-человечески симпатичный, но анекдот. А вот когда…

Почему именно к 1837 году Михаил Лермонтов мгновенно стал известен, ведь до этого было десять лет творчества, и на смерть Пушкина писали стихи многие?

Во-первых, не так уж много. Вообще, «много стихов» для России 30-х годов — это весьма относительное понятие. Много их сейчас, когда в интернете каждый получил слово. А во-вторых, я не думаю, что Лермонтов взлетел к известности тогда. Скандал случился, дознание случилось, а настоящая, конечно, слава пришла только после романа «Герой нашего времени», после 1840 года. Поэзия Лермонтова была оценена, страшно сказать, только в двадцатом веке, когда Георгий Адамович написал: «Для нас, сегодняшних, Лермонтов ближе Пушкина». Не выше, но ближе. Мне кажется, что Лермонтов до такой степени опередил развитие русской поэзии, что только Блок, только символисты как-то начали его…

Согласны ли вы с мнение Федора Достоевского о своей повести «Двойник»: «Идея была серьезная, но с ее раскрытием не справился»?

Идеальную форму выбрал По, написав «Вильяма Вильсона». Если говорить более фундаментально, более серьезно. Вообще «Двойник» заслуживал бы отдельного разбора, потому что там идея была великая. Он говорил: «Я важнее этой идеи в литературе не проводил». На самом деле проводил, конечно. И Великий инквизитор более важная идея, более интересная история. В чем важность идеи? Я не говорю о том, что он прекрасно написан. Прекрасно описан дебют безумия и  раздвоение Голядкина. Я думаю, важность этой идеи даже не в том, что человека вытесняют из жизни самовлюбленные, наглые, успешные люди, что, условно говоря, всегда есть наш успешный двойник. Условно говоря, наши неудачи – это чьи-то…

Почему Николай Бердяев сказал, что Хлестаков из комедии Николая Гоголя «Ревизор» — один из главных образов Русской революции?

Бердяев столько всего наговорил, что мне кажется, его наиболее путаные работы — «Истоки и смысл русского коммунизма» и «Смысл истории», а наиболее дельные — «Новое средневековье» и вообще все статьи, входящие, так сказать, в цикл «Нового средневековья». В принципе, Бердяев вызывает у меня как раз наибольшие сомнения и наиболее горькую иронию.

Я встречался с одним старым русским аристократом, который слушал лекции Бердяева ещё после войны. Он был знаменитый велосипедист, всю Европу исколесил. Я с ним встретился в Финляндии, и для меня вообще чудом было его видеть. И он мне сказал: «Я из всего Бердяева запомнил только, что у него был нервный тик. Хотя я был неглупый мальчик, но всё, что он…

Приводит ли романтизм к фашизму? Можно ли считать капитана Ахава из романа «Моби Дика, или Белый Кит» Хемингуэя — протофашистом?

У меня как раз с Туровской был спор — императивно ли романтизм приводит к фашизму. Лидия Яковлевна Гинзбург говорила, что романтизм надо уничтожить. Это тоже такая романтическая точка зрения. А вот Туровская говорила: «Романтизм не императивно приводит к фашизации». Скажем, романтизм Гофмана был очень немецким, хотя и очень антинемецким тоже, но его же он не привел. Лермонтова же романтизм не привел…» Я говорю: «Романтизм привел Лермонтова к исламу». Она говорит: «Нет, не к исламу, а к интересу к исламу, к любопытству к исламу. Это другое». То есть она правильно совершенно говорит, что к фашизму приводит все. Нет ничего, что не могло бы в известных обстоятельствах к нему…

Правильно ли понял Пришвин роман Гоголя «Старосветские помещики», сказав, что это книга о «истинной, прочной, настоящей любови, которая держится привычкой»?

Нет, не правильно. Я вообще Пришвина очень люблю, в особености дневниковую его прозу, ну и «Кладовую солнца» — само собой. Но я не отношусь к его теоретическим, литературоведческим и вообще внеприродным наблюдениям с достаточной серьёзностью. У него — при всей моей любви к нему — господствует такое мировоззрение несколько зайцевское, несколько шмелёвское; он писатель скорее, конечно, этого ряда и этой категории. Не вполне, мне кажется, он всё-таки понимает мятущуюся, неспокойную и крайне тёмную, крайне запутанную душу Гоголя. Он человек уюта, человек обихода. Действительно, ему и природа — дом родной. И религия его — она такая несколько пантеистическая, скорее языческая, довольно уютная. В…

Почему Панночка из повести «Вий» Николая Гоголя каждую ночь превращалась в ведьму? Могла ли она это контролировать?

Нет, конечно, не умеет. Видите, какая вещь. В чем величие Стивенсона? Он подчеркнул, что эксперименты Джекила до какого-то момента были добровольными, а с какого-то стали обязательными. Он уже не мог не превращаться в Хайда, а потом начал превращаться в него самопроизвольно. Панночка могла поэкспериментировать с ведьмой один-два раза. А потом стала на это подсаживаться, это стало необходимостью, это стало её вторым «я». И до всякого Джекила и Хайда это превращение и оборотничество, которое, кстати, так интересно развито у Роулинг, описано у Гоголя.

Интересно здесь то, кстати: вот у Роулинг какой выход? Допустим, Люпин — оборотень, и для того, чтобы ему не чувствовать себя одиноким, они…

Как блоковский «Демон» перекликается с лермонтовским? Что символизирует падение души в сияющую пустоту?

Видите, вопрос крайне любопытный, я не хочу на него отвечать, но придется. Не хочу, потому что о Блоке придется говорить какие-то не очень приятные вещи. Блок для меня — абсолютно любимый, абсолютно непререкаемо лучший в XX веке русский поэт, такой образ почти святости. Но дело в том, что, когда Блок говорил о себе «опаленный языками подземельного огня», он, в общем, не так уж лгал. И когда Даниил Андреев, автор лучшего, наверное, очерка о Блоке, входящего в «Розу Мира», говорит, что «Блок предстал ему опаленным, и долго потом выжигали ещё из него потом в скитаниях по адским областям эти темные области»,— наверное, не так уж он не прав в своем визионерстве.

Дело в том, что Блок…