Лекция
Литература

Старость в русской культуре

Дмитрий Быков
>500

Она троякая: в принципе, русская литература молодая, и для нее старость — предмет, брезгливо рассматриваемый, ужасающий. Пушкин всю жизнь боялся старости, Маяковский боялся. Старики у Грибоедова омерзительны:

А? глух мой отец; достаньте свой рожок.
Ох! Глухота большой порок.

Это, понимаете, тема, восходящая, конечно, к «Гамлету», и неслучайно Грибоедов так серьезно ориентируется не на «Мизантропа» (довольно простую пьесу), который, кстати, мне очень нравится в постановке «Гоголь-центра». Помните, там, где Гамлет говорит Полонию этот резкий, ядовитый монолог о том, что у стариков слезы, как смола, и что они дураки и что им надо дома сидеть, а не перед людьми кочевряжиться. Да, это такой ужас старости, который силен в русской прозе. И, между нами говоря, относительно умиленный рассказ Гоголя «Старосветские помещик» при всем своем умилении и тоске, он ещё немного и об ужасе, который автор испытывает перед такой старостью. Иван Иванович и Иван Никифорович — тоже старики, и они старые дураки, в общем.

Второй аспект старости, который в русской литературе очень заметен: русская литература уважает количество («когда у человека чего-то много, это хорошо» — это БГ как-то сформулировал). На Востоке уважают, чтут количество. Даже когда у тебя очень длинная борода, это не просто так. Ты — человек непростой, поэтому вот для чего он носил такую длинную бороду одно время, и узкую, смешную.

В чем проблема? Количество лет переходит в качество, и, в отличие от свифтовского Струльдбруга, делает человека сверхмудрым, делает его носителем какого-то понимания. Более того, культ старости на Востоке вообще очень сильно распространен, на Кавказе он есть. Да и в России он есть, но, что важно: это какой-то, своего рода денежный, эквивалент. Понимаете, когда вы накопили лет, при том, что в российской реальности почти никто не может сохранить и приумножить состояние, поэтому у нас нет торговых домов Ротшильдов и Рокфеллеров. Раз в столетие приходит событие, которое обнуляет все капиталы. Как вот в романе Оксаны Бутусовой «Дом», очень мною любимой. А вот здесь — та же история, что в русском XIX, что в русском XX веке. И в результате поешь в конце жизни: «Мои года — мое богатство, «Пускай я денег не скопил, / мои года — мое богатство».

Старость — не метафора богатства материального, а старость как метафора опыта, огромной суммы прочитанного и понятного, пожалуй, наиболее наглядно выражена в стихотворении небезызвестного Петра Андреевича Вяземского. Вообще, надо отметить, что Вяземский стал в старости гениальным лириком, это редкий феномен. В молодости он был поверхностен, остроумен, вторичен. Потому что, видите, русский поэт редко доживал до старости. Представляете стихи Пушкина или Лермонтова, написанные в тютчевском возрасте? Но действительно поэты стали жить подольше, и Вяземский, человек пушкинского поколения, да ещё и постарше, чем он, кстати, на 8 лет,— вот что он написал:

Жизнь наша в старости — изношенный халат:
И совестно носить его, и жаль оставить;
Мы с ним давно сжились, давно, как с братом брат;
Нельзя нас починить и заново исправить.

Как мы состарились, состарился и он;
В лохмотьях наша жизнь, и он в лохмотьях тоже,
Чернилами он весь расписан, окроплен,
Но эти пятна нам узоров всех дороже;

В них отпрыски пера, которому во дни
Мы светлой радости иль облачной печали
Свои все помысли и таинства свои,
Всю исповедь, всю быль свою передавали.

На жизни также есть минувшего следы:
Записаны на ней и жалобы, и пени,
И на нее легла тень скорби и беды,
Но прелесть грустная таится в этой тени.

В ней есть предания, в ней отзыв наш родной,
Сердечной памятью ещё живет утрате,
И утро свежее, и полдня блеск и зной
Припоминаем мы и при дневном закате.

Еще люблю подчас жизнь старую свою
С ещё ущербами и грустным поворотом,
И, как боец свой плащ, простреленный в бою,
Я холю свой халат с любовь и почетом.

Это такая гениальная попытка обратить минусы в плюсы. Разумеется, есть ещё один серьезный аспект темы старости. Вот, кстати, меня однажды спросили: «Старость или долголетие может считаться концетратом взрослости? Не зря же святых старцев сравнивали с творческими гениями». Старцы — имеются в виду религиозные старцы, конечно, в первую очередь. У меня есть ощущение, что старость в России — это метафора определенной высоты взгляда, и, я бы сказал, определенная мудрость. Не мудрость, приобретенная годами, а мудрость вот этой уязвленности, вот это то, что было у Слепаковой в замечательном стихотворении «Старый да малый»:

Их неприкаянность святая,
Их неуверенность в себе.

Вот что роднит старцев и детей:

Как не люблю я эту зрелость
И спелость, и поднаторелость…

Действительно:

И робкой, шаткой их судьбе
Пыльца мерцает золотая —
Их неприкаянность святая,
Их неуверенность в себе.

Старец мудр не потому, что он, если угодно, много прожил, и имеет опыт, а он мудр в силу своей ущербности. Это та позиция, из которой больше видно. И вот в этом смысле я могу привести только один текст — гениальную, не побоюсь этого слова, повесть Вениамина Каверина «Летящий почерк», любимая моя вещь из него.

Каверин созревал очень долго, с годами. Ранние его вещи почти никуда не годятся. Где-то начиная с «Исполнения желаний», ну или всегда удавались ему сказки. Но вот к старости он дозрел и написал несколько первоклассных вещей, первая из которых, лучшая из которых,— это, конечно, «Летящий почерк».

Там в чем дело? Там есть такой дед, Платон Платонович, который во Франции увидел Люси, был две недели с ней счастлив, потом 50 лет о ней вспоминал, имел с ней телепатическую связь, но увиделся с ней глубоким стариком, когда уже не мог встать с кресла, но два часа они проговорили, как будто ничего не произошло. Когда он общался с ней на расстоянии, он говорил: «Прости, Люси, нам помешали», если кто-то входил, и он начинал восприниматься как душевнобольной. А между тем, он был святой, по-настоящему.

И есть такой Дима, его внук, который влюблен в Маринку, у него все хорошо с этой Маринкой. Там замечательная метафора секса: что душами можно было обмениваться, как подарками. И этот Дима, хотя и хромоногий, но он такой правильный, такой идеальный, так у него все ладится… И он морально такой очень чистый, друзей своих разоблачает,— и начинает читатель его недолюбливать, и в конце Платон Платонович, умирая, ему говорит: «Бойся счастья, берегись счастья: счастье спрямляет жизнь». Вот в этой позиции старика, которого шатает ветром, который слаб, уязвлен, который прожил жизнь классического неудачника (а неудачники-то мы вообще-то все, потому что мы умираем),— он, конечно, больше знает о жизни, и больше понимает ее, и он более любим читателем.

Старость — это не просто пограничная позиция, пограничная уже как детство: детство граничит с тем миром, откуда мы пришли, и старость — с тем миром, куда мы вернемся. И потустороннее проступает, как в такие переломные эпохи. Но старость прекрасна ещё и тем, что у старика есть вот это ощущение неуверенности в своих силах, робости, отсутствия такой громкой, такой «докторльвовской», такой удручающей правоты в оценках. Старик там двадцать раз подумает, как у той же Слепаковой: «Вместо «да» или «нет» отвечай «никогда» и «быть может».

Я боюсь, что молодости присуща наглая самоуверенность. Вот я сейчас собираю такой сборник-антологию для любимого издательства «Эксмо», которые мои поэтические антологии, как например «Страшные стихи», издает почему-то с особенной охотой. И вот с Наташей Розман мы делаем такую антологию «Три возраста»: стихи о молодости, зрелости и старости. И я с каким-то сладостным чувством убедился, что в русской поэзии о старости написано больше всего. Ну это не потому, что они самоутешаются, поэты, а потому, что оно интересно. А молодость — это стихи триумфальные, как «Паж, или Пятнадцатый год» Пушкина — стихи, упивающееся избытком силы и брызжущие, немного неприличные. Как писал ваш покорный слуга:

Противна молодость. Противна!
Признаем это объективно.
Она собой упоена,
Хотя не может ни хрена.
Она навязчива, болтлива,
Глуха, потлива, похотлива,
Смешна гарольдовым плащом
И вулканическим прыщом.

Вот, боюсь, что в молодости действительно есть такая противность. А в старости есть сострадание, чуткость… Это не значит, что не бывает брюзгливых стариков. Как раз преодолевая свой скепсис и, с другой стороны, свое дикое уважение априорное относительно старости, русская литература создавала образы отвратительных старцев, например, Старик Горького, который всех ненавидит за свои страдания, или старушка Феклушка, самовлюбленная фарисейка-странница, любящая сладко покушать в «Грозе» у Островского. Или глупые старые купцы, которые там требуют абсолютного «Домостроя»,— в России бывает противная старость. Но гораздо чаще в русской литературе мы видим старость робкую, неуверенную, трогательную, уязвленную. Это старость ослепшего Шергина, старость Соколова-Микитова. И как всегда срабатывает компенсаторный механизм: духовная слабость оборачивается духовной силой и святостью.

😍
😆
🤨
😢
😳
😡
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Петр Вяземский упрекал «Войну и мир» в «историческом вольнодумстве», называя роман «апелляцией на авторитет русских историков этой эпохи». Что вы думаете по этому поводу?

Петр Андреевич Вяземский, не забывайте, в момент написания «Войны и мира» был глубоким стариком, он умер-то, насколько я помню, в 1878 году, сколько же ему было? 86 лет. Он родился прежде Пушкина и пережил его на сорок лет. Соответственно, князь Петр Андреевич Вяземский при всех своих бесспорных талантах в зрелости, в 1831 году был значительнее радикальнее Пушкина, и ему очень не понравились «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина». А с годами он сделался охранителем, как это сплошь и рядом бывает. И хотя «Старая записная книжка» — это великолепное чтение, и поздние стихи Вяземского исключительные — «Жизнь наша в старости — изношенный халат…»,— нет, это все прелестно, но идеологические его…

Каким вы представляете Пушкин в старости? Мог бы «невольник чести» умереть дома в окружении внуков?

Да запросто. Кстати говоря, у Татьяны Толстой в рассказе «Сюжет» была довольно интересная версия о старом Пушкине. Есть общая точка зрения, что старый Пушкин пошел бы путем Вяземского и стал бы с годами отъявленным, озлобленным консерватором,— нет, это не так. Дело в том, что Пушкин был менее либералом, чем Вяземский в молодости (Вяземский резко осудил «Клеветникам России») и стал бы меньшим консерватором в старости. Пушкин был умнее Вяземского и талантливее. И к друзьям своим относился трезво, скептически, хотя они и обижались. Пушкину ничто не мешало весьма остро критиковать стихи Вяземского и критиковать пьесу Грибоедова. Не было в этом зависти. Это было товарищеское понимание и довольно…

Согласны ли с мнением Вяземского, что у Пушкина с Дельвига было мало общего?

Вяземский — человек зоркий, но при этом в оценках личности — во всяком случае, в «Старой записной книжке» — часто довольно поверхностный. Дело в том, что как раз при всех разительных внешних несходствах: такая явная холерическая манера Пушкина и его холерическая схватка всего характера и абсолютный сангвиник Дельвиг, чтобы не сказать «флегматик». При этом у них было чрезвычайно глубокое сходство психологической организации. Прежде всего то, что Пушкин называл «пугливое его воображение». Дельвиг и умер, собственно, от испуга: когда на него натопали ногами, с ним случилась горячка, и он, редактор «Литературной газеты», в две недели умер. «Пугливое воображение» есть и Пушкина. Поэт очень…

Согласны ли вы с Михаилом Гефтером, которых считал, что Гамлет — это человек, который признал предопределенность? Есть ли смысл противостоять предопределенности?

И не только предопределенности. Шире. Он трагический оппонент, ну, как положено модернисту, трикстеру, любому новому герою. Он трагический оппонент всех данностей — родства, например. Ну, вот для него мать не представляет святыню, он говорит ей чрезвычайно жестокие слова. Дядя ему не указ. Двор ему не указ. Дания — тюрьма. А любит он друзей совершенно другого происхождения. «Римлянин, но датчанин душою»,— Горацио. Вот это его друг. А его товарищи Розенкранц и Гильденстерн — они для него совершенно чужие люди.

То есть Гамлет вообще противник не просто предопределенности, но данности. Гамлет — творец новой реальности. Для него ничто изначально данное, в том числе собственный…

Чей перевод Уильяма Шекспира гармонично сочетает вульгарное и возвышенное?

Мне нравятся переводы Кузмина, который в той же степени сочетал вульгарное и возвышенное. Может быть, они мне нравятся потому, что «Троил и Крессида» была у него любимой вещью, он ее ставил выше «Гамлета». И у меня это тоже любимая вещь Шекспира. Выше «Гамлета» не ставлю, но очень люблю. У Корнеева хорошие переводы. Пастернак. Пастернаковский перевод «Короля Лира» мне кажется лучшим. Перевод «Гамлета» лучше у Лозинского,  там сохранены высокие темноты, кроме того, он эквилинеарный. А насчет остальных, понимаете… Опять, «Макбета» много есть разных версий. Но трудно  мне выбирать. У Андрея Чернова довольно интересный «Гамлет». И у Алексея Цветкова довольно интересный «Гамлет». Они…

Близки ли вам интерпретации Эймунтаса Някрошюса пьес Уильяма Шекспира?

Если какие-то и близки, то Някрошюса. Я вообще считаю, что Някрошюс был величайший театральный режиссер из всех, кого я когда-либо видел. Самый прямой наследник Станиславского, потому что такой же радикальный новатор. При этом это не психологический театр, конечно. Но конструктивные его решения… Вот два было, по-моему, великих режиссера, одновременно работал, два великих режиссера — Любимов и Някрошюс, и мне кажется, что конструктивное сценическое решение «Гамлета» Любимова так же гениально, как сценические решения Някрошюса. Но там, конечно, не только Любимов. Боровский — вот, понимаете, я всякий раз, когда вижу Смехова или Демидову, не понимаю, как вот эти люди могут среди нас ходить;…

В чем разница между внутренними сомнениями христологического и фаустианского персонажа?

Христологический персонаж, персонаж гамлетовского типа, условно говоря, странствующий учитель, сомневается в своем raison d'etre, праве быть. Это вопрос гамлетовский, вопрос донкихотский, вопрос христианский, вопрос естественный. У персонажа фаустианского этих вопросов нет, потому что его raison d'etre — это его профессионализм, его профессия, его занятие делом, как он это понимает. Фаустианский персонаж — это персонаж, который понял, что мир лежит во зле; который понял, что контракт на труд находится в руках Мефистофеля, так что если хочешь работать, тебе надо каким-то образом решиться: либо с Мефистофелем, либо с Хозяйкой Медной горы. Что как бы это твой посредник между…

Почему фильм «Маленькая Вера» Василия Пичула имела такой сильный резонанс? Какие настроения…
Вот же мразь. Даже когда уже идёт война, когда Мариуполь известен все у миру, как многострадальный украинский город,…
16 июля, 04:26
Большой ли автор Владимир Сорокин? Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?
Вопрос состоял из: 1) "Большой ли автор Владимир Сорокин?" и 2) "Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?" По-моему, на…
04 июля, 17:14
Большой ли автор Владимир Сорокин? Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?
И... Да... Как меня в детстве учили старшие товарищи, приобщавшие меня к литературе и музыке - "вещи висят в…
04 июля, 04:18
Большой ли автор Владимир Сорокин? Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?
"скучно"?... Вы это о Сорокине так? То есть по-Вашему - он должен был Вас развлечь?... Он что же должен как скоморох на…
04 июля, 04:15
Что вы можете сказать о Лавкрафте и его творчестве? С чем связано отсутствие качественных…
"Тень над Иннсмутом" (The Shadow over Innsmouth) просится в кино. Причём, и сценарий не нужен, снимай как написано и…
02 июля, 22:06
Согласны ли вы, что у книги «По ком звонит колокол» Хемингуэя нет аналогов в литературе о…
Слава Богу, я не ошибался. Конечно же, Оруэлл и, конечно же, не только об Испании. Не могу судить о его литературных…
29 июня, 11:00
Дмитрий Мережковский, «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи»
Какая тонкая конструкция души у Дмитрия Быкова! Превозношу его!!!
24 июня, 09:04
Как вы относитесь к мысли, что Михаил Салтыков-Щедрин был неудавшимся чиновником?
Вопрос был задан хороший,а ответ - сплошное словоблудие.
20 июня, 07:52
Какие произведения Томаса Манна вы посоветуете почитать?
Второй год мучаю "Волшебную гору"Ужас,и просвета не видать!)Хорошо ещё что в варианте аудиокниги!!
18 июня, 14:15
Как вы относитесь к творчеству Марка Алданова?
Спасибо.Полностью с Вами согласен.
18 июня, 14:13