Для Стивенсона, думаю, понятие hide (в дословном переводе «повышенный», «подкрученный») было еще для него неактуально. Хотя, возможно, оно появилось тогда же, когда появился опиум в Англии. Дело в том, что опиум не делает человека hide; он уносит человека в сферы более мрачные. Для меня несомненно, что Хайд (хотя он пишется через y) – это скрытое, «спрятанная личность».
Что касается готического произведения. Я всегда исходил из того, что Стивенсон – романтик, романтика и готика, как вы знаете, идут параллельными путями, но не совпадают. Прежде всего потому, что готический герой всегда борец, а романтический – эскапист, жертва. Он пытается укрыться от мира. Но, пожалуй, «Доктор Джекил и мистер Хайд» – это готическое произведение. Там готический Лондон, И самое главное, что там есть заветная и мрачная мысль Стивенсона о такой неотвратимости зла, о его бессмертии. Потому что Хайда нельзя загнать вглубь, когда он уже получил волю, когда он уже оформился. Самое главное – его нельзя ограничить.
Вообще, сама идея раздвоения личности впервые высказана в 1888 году одновременно двумя представителями готики – Мопассаном в «Орля» (что, на мой взгляд, является его лучшим произведением, высшей точки) и Стивенсоном шесть месяцев спустя (то есть за шесть месяцев, Стивенсон – март, Мопассан – октябрь) в «Докторе Джекиле». Это вообще торжество той концепции, что личность человека не монолитна. Это стало понятно в конце 19-го столетия, когда из человека неожиданно полезла несогласованность. Кстати говоря, первое произведение о раздвоении личности – это «Поэт и гражданин» Некрасова, потому что речь идет, конечно же, не о разговоре поэта с гражданином. Это внутренний диалог самого поэта, и сам поэт впоследствии развалился на две ипостаси: совмещать гражданственность и патриотизм стало невозможно. Появились у нас сначала Есенин и Маяковский, потом – Высоцкий и Бродский, которые доигрывали всю жизнь эту драму. Поэтому появилась поэма Есенина о черном двойнике, поэтому появился «Черный человек» Высоцкого. Кстати говоря, они глубоко помнили о своих некрасовских корнях. Маяковский отметил Некрасова: «Он и в карты, и в стих, и так неплох на вид». И, конечно, помнит об этом Бродский, потому что его «Подражая Некрасову» – это, наверное, одно из лучших его стихотворений. «Любовная песнь Иванова, или Подражая Некрасову».
Некрасов – первый певец раздвоения личности на поэта и гражданина, на маниакальную и депрессивную ипостась. Потом, правда, это стало в рамках одной личности уже несовместимо. И патриоты с либералами пошли в клинч, в состояние вечной вражды.
