Видите ли, есть такое стихотворение Некрасова «Демону».

Где ты, мой старый мучитель,
Демон бессонных ночей?
Сбился я с толку, учитель,
С братьей болтливой моей.

Понятно совершенно, что речь идет о стихах — «братия болтливая моя». А дело в том, что Некрасов написал там на полях: «Пояснить». Пояснить он не успел, поэтому нам приходится догадываться. «Что уж доволен ты мной?» — вот этот вот финал, это демоническая, сверхчеловеческая, во многом античеловеческая природа поэзии Лермонтова действительно привела Некрасова к созданию совершенно нового жанра — такой абсолютно мизогинической любовной лирики, таких мизантропических…

Для Стивенсона, думаю, понятие hide (в дословном переводе «повышенный», «подкрученный») было еще для него неактуально. Хотя, возможно, оно появилось тогда же, когда появился опиум в Англии. Дело в том, что опиум не делает человека hide; он уносит человека в сферы более мрачные. Для меня несомненно, что Хайд (хотя он пишется через y) – это скрытое, «спрятанная личность».

Что касается готического произведения. Я всегда исходил из того, что Стивенсон – романтик, романтика и готика, как вы знаете, идут параллельными путями, но не совпадают. Прежде всего потому, что готический герой всегда борец, а романтический – эскапист, жертва. Он пытается укрыться от мира. Но, пожалуй, «Доктор Джекил и…