По многим причинам. Эта книга — она и вызывает споры. Она поэтому и разошлась так стремительно. Потому что фигура спорная. Нет и не может быть однозначной оценки в отношении Святополка-Мирского и его друзей.

Я разделяю восторг Ефимова и критику Ефимова, когда он говорит о Мирском и его роковых и страшных заблуждениях. Но там всё равно есть вещи, с которыми я согласиться не могу никогда. И это прекрасно. Потому что Мирский — это человек-оселок, на котором всегда проверяется: для вас масштаб личности человека важнее его убеждений или нет?

Для меня масштаб личности Мирского бесспорен. Он лучший литературный критик и историк литературы, который вообще когда-либо писал по-русски.…

Николай Чуковский своей невесте Марине (сын Корнея Ивановича) говорил: «Только люди со вкусом понимают, что Некрасов — великий поэт». Это действительно надо понимать. Мы как-то с Катькой вспоминали источники этой цитаты про печенегов и половцев, там же не только Плевако: все вынесли, то вынесли, то вынесли. Это тут, конечно, восходит и к Пушкину:

Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: все стоит она!
А вкруг ее волненья пали —
И Польши участь решена…

Это такой довольно распространенный русский риторический прием: и то вынесли, и это вынесли; и королева Елизавета на примере Англии тоже этим пользуется. Но лучше всего это сделал Некрасов. Я, знаете,…

Николай Нароков — объект исследований Игоря Петрова, моего друга и историка, проживающего в Германии. Но в России, как, собственно, и в мире наиболее известен роман Нарокова «Мнимые величины». Это по-своему замечательная книга. Тут, видите, какая вещь: литература тридцатых годов была достаточно многообразна. Нам сейчас кажется издали, что все это сплошной социалистический реализм. Это далеко не так. Существовал некоторый слой литературы подпольный, который в это время либо печатался за границей, либо хранился в семейных архивах (самиздата еще не было, как мы понимаем, «Эрика» не брала еще четыре копии, взять личную машинку на дом было практически невозможно, как у того же Нарокова…