Кого вы слушаете из современных бардов после смерти Марка Фрейдкина?

Окуджава – бессмертен, это факт. Именно потому что он жанр основал, перенес его на русскую почву. Вот Брассенс, которого сам Окуджава называл «незнакомым другом» (они лично не были знакомы фактически, но они знали друг о друге, «он верит в знанье друг о друге предельно крайних двух начал»)… Я думаю, Окуджаве бессмертие гарантировано именно потому, что он сумел фольклорную амбивалентность, неоднозначность, загадочность, параллельность развития куплета и рефрена, – он сумел это сделать достоянием русской поэзии. Кто из нынешних будет бессмертен, кого из нынешних будут читать? Найденко в Одессе, это поэт огромного значения. Я думаю, что большое будущее есть у некоторых…

Ну а как же нет. Огромное количество песен Фрейдкина ушло в народ, и это не только «Тонкий шрам на любимой попе». Сам Фрейдкин удивлялся, что его «Песня об отце», сочиненная за 15 минут и очень интимная, относящаяся именно к его опыту отношений с отцом, с взаимными подколками, с бесконечной раздраженной нежностью друг к другу, – что эта песня стала фактом общей культуры 80-х, что она стала одной из самых известных.

Фрейдкин был удивительно фольклорным автором. Его главным учителем был Брассенс, во вторую очередь – наверное, Томас Гарди, которого он лучше всех перевел. Во всяком случае, «Барабанщик Ходж», которого я прочел в 10-летнем возрасте, в переводе Фрейдкина… Мать получила в подарок от…

Знаете, здесь почти мистическая история. Дольский – очень талантливый человек. Я думаю, в некоторых отношениях – имею в виду не только гитарные совершенства, а даже поэтические структуры – он не просто прямой предшественник Щербакова, чем принято думать. Если уж Щербаков имеет каких-то предшественников (хотя он бесконечно оригинален), то самая сложность композиции Дольского и поэтическая его эквилибристика во многом лежат в основе творчества Щербакова. Думаю, что как раз на пересечении, условно говоря, экзистенциального отчаяния, экзистенциальной иронии Кима и такой гармонической сложности Дольского и существует Щербаков.

Но Дольский допустил в жизни одну страшную ошибку.…

Краковский, во-первых, написал после этого довольно много. Прожил, если мне память не изменяет, до 2017 года. Он довольно известный писатель. Начинал он с таких классических молодежных повестей, как бы «младший шестидесятник». Их пристанищем стала «Юность», которая посильно продолжала аксеновские традиции, но уже без Аксенова.  У Краковского была экранизированная, молодежная, очень стебная повесть «Какая у вас улыбка». Было несколько повестей для научной молодежи. Потом он написал «День творения» – роман, который не столько за крамолу, сколько за формальную изощренность получил звездюлей в советской прессе. Но очень быстро настала Перестройка. Краковский во Владимире жил,…

Как я могу относиться к его творчеству, если он одногруппник моей матери? Я вырос на его песнях, я «Мою матушку Россию» знал тогда, когда она была написана. «Мои брови жаждут крови» – года с 1982-го, а, может быть, и раньше. Я Кима обожал всегда. Когда я еще не знал, что Михайлов и Ким – это одно лицо, я безумно восхищался песнями Юлия Михайлова. Я думал, что этот человек чувствует мир точно  так же, как я. И для меня Ким – это один из самых романтических, прекрасных, многообразных авторов. Как Матвеева про него говорила: «Ким – это театр, это хор, там огромное количество голосов». Не говоря уже о том, что Ким – это человек невероятного благородства и огромного трагического мировоззрения. Слава богу, что…

Из самых любимых – «Карусель», «Пароход на реке», наверное, «На корабле» (это из поздних, «А подо мной беспредельное южное синее море…»): как я люблю эту вещь! Какая она превосходная!

А подо мной беспредельное южное синее море,

В котором плавают рыбы, дельфины скорее всего,

И говорят, и говорят они о счастье своем или горе,

А я смотрю как дурак и понять не могу ничего.

И никогда, никогда я не найду с ними общий язык…

Это огромная, огромная тема. Мог бы вспомнить и какие-то совсем веселые вещи типа «Бедного чижика». Но дело в том, понимаете, что для меня Ким всегда шире своей клоунской маски, гораздо…

Нет, к сожалению, в этом довольно серьезная беда современных уроков литературы. Хотя хорошие учебники есть, к примеру учебник Игоря Сухих, можно пользоваться учебником Вайля и Гениса, можно пользоваться массой литературы, которую никак не запрещают учителю литературы привлекать, вплоть до теоретических работ Синявского (например, «История советской цивилизации»). Но концепции никакой навязываемой нет. И большинство продолжает ехать на советских штампах — на «лишних людях», хотя как раз «лишние люди» — это очень пошлый термин, и он ничего не объясняет.

Дело в том, что как раз один из главных сюжетных мотивов русской литературы, один из сюжетных узлов русской прозы девятнадцатого…

Знаете, Вежинова. Я совсем не специалист, я не специалист в области болгарской прозы, поэзию немножко знаю, но тоже много не назовешь. Видите ли, Вежинов — интересное очень явление. С одной стороны, он такой классик соцреализма, романы о войне. А с другой стороны — интеллектуал, «Ночью на белых конях».

Самая известная его вещь была, конечно, «Барьер», благодаря экранизации, в которой Смоктуновский сыграл замечательно, хотя «Барьер» — не лучшая его проза. А вот Ночью на белых конях» — знаете, так меня это зажгло в свое время, грандиозная повесть. Роман на самом деле целый. И, конечно, «Белый ящер».

У меня была статья о Щербакове — «Белый ящер». Мне кажется, это такой странный пандан к…

Я очень люблю последний диск Щербакова. Вообще люблю Щербакова. Это для меня такой же глоток воздуха, такого цветного воздуха, как вообще все любимые авторы. И он восхитительно ненавязчив, очень тонок и по-прежнему поражает разнообразием художественных средств. Но именно вот в этих последних дисках ничего принципиально нового я не вижу. Это тот Щербаков, которого я люблю и о котором я писал довольно много. Практически все, что было о нем написано в нулевые годы, оно сохраняет свою актуальность. Когда появится какое-то принципиально новое качество, новая манера, новая лексика, новая тематика, тогда об этом можно будет говорить. Пока, на мой взгляд, это продолжение лучших щербаковских…