Войти на БыковФМ через
Закрыть

Что стоит почитать из болгарской литературы?

Дмитрий Быков
>100

Знаете, Вежинова. Я совсем не специалист, я не специалист в области болгарской прозы, поэзию немножко знаю, но тоже много не назовешь. Видите ли, Вежинов — интересное очень явление. С одной стороны, он такой классик соцреализма, романы о войне. А с другой стороны — интеллектуал, «Ночью на белых конях».

Самая известная его вещь была, конечно, «Барьер», благодаря экранизации, в которой Смоктуновский сыграл замечательно, хотя «Барьер» — не лучшая его проза. А вот Ночью на белых конях» — знаете, так меня это зажгло в свое время, грандиозная повесть. Роман на самом деле целый. И, конечно, «Белый ящер».

У меня была статья о Щербакове — «Белый ящер». Мне кажется, это такой странный пандан к его песне «Когда я был никто», «Nemo» она называется. Это не без взаимного такого не то чтобы влияния, не то что Щербаков читал Вежинова, но просто я думаю, что его самоощущение сходно с самоощущением этого странного мутанта. Ну и это как-то корреспондирует с «Пятым ребенком» Дорис Лессинг — такой родился чужак, мутант, кроманьонец, может быть. Неважно, но «Белый ящер» — это великая повесть. Я вообще Вежинова считаю писателем экстра-класса, он многих из нас сформировал.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Долго ли будут помнить Булата Окуджаву? Кого еще будут помнить из нынешних?

Окуджава – бессмертен, это факт. Именно потому что он жанр основал, перенес его на русскую почву. Вот Брассенс, которого сам Окуджава называл «незнакомым другом» (они лично не были знакомы фактически, но они знали друг о друге, «он верит в знанье друг о друге предельно крайних двух начал»)… Я думаю, Окуджаве бессмертие гарантировано именно потому, что он сумел фольклорную амбивалентность, неоднозначность, загадочность, параллельность развития куплета и рефрена, – он сумел это сделать достоянием русской поэзии. Кто из нынешних будет бессмертен, кого из нынешних будут читать? Найденко в Одессе, это поэт огромного значения. Я думаю, что большое будущее есть у некоторых…

Что вы знаете о Владимире Краковском? Правда ли, что его преследовал КГБ за книгу «День творения» и после этого он ничего не написал?

Краковский, во-первых, написал после этого довольно много. Прожил, если мне память не изменяет, до 2017 года. Он довольно известный писатель. Начинал он с таких классических молодежных повестей, как бы «младший шестидесятник». Их пристанищем стала «Юность», которая посильно продолжала аксеновские традиции, но уже без Аксенова.  У Краковского была экранизированная, молодежная, очень стебная повесть «Какая у вас улыбка». Было несколько повестей для научной молодежи. Потом он написал «День творения» – роман, который не столько за крамолу, сколько за формальную изощренность получил звездюлей в советской прессе. Но очень быстро настала Перестройка. Краковский во Владимире жил,…

Что вы думаете о творчестве Михаила Щербакова последних лет — диски «Чужая музыка», «Хоровод», «Райцентр»?

Я очень люблю последний диск Щербакова. Вообще люблю Щербакова. Это для меня такой же глоток воздуха, такого цветного воздуха, как вообще все любимые авторы. И он восхитительно ненавязчив, очень тонок и по-прежнему поражает разнообразием художественных средств. Но именно вот в этих последних дисках ничего принципиально нового я не вижу. Это тот Щербаков, которого я люблю и о котором я писал довольно много. Практически все, что было о нем написано в нулевые годы, оно сохраняет свою актуальность. Когда появится какое-то принципиально новое качество, новая манера, новая лексика, новая тематика, тогда об этом можно будет говорить. Пока, на мой взгляд, это продолжение лучших щербаковских…

Как вы относитесь к Михаилу Щербакову? Почему замечательные тексты Михаила Щербакова без музыки рассеиваются?

Михаил Щербаков работает в трудном жанре — он пишет именно песни, а не стихи под музыку. Поэтому ничего удивительно, что иногда без музыки эти стихи производят, скажем так, другое впечатление, иногда кажутся картонными или бумажными, иногда рассыпаются. Но они и должны казаться без музыки как бы камнями, вытащенными из воды. Они всё равно остаются поэтически невероятно виртуозными. Но мелодия — душа музыки. И когда они омузыкалены, то в них появляется и второй смысл, и одухотворённость, и определённый конфликт музыки и текста.

Конечно, написать песню гораздо труднее, чем написать стихи на музыку. Очень немногие русские авторы-исполнители пишут именно песни. Вот Новелла Матвеева —…

Почему вы включили стихотворение Михаила Щербакова «Русалка, цыганка, цикада…» в число 100 лучших в русской поэзии? Кто такой мизерабль грандиозный? Может быть это Иисус?

Нет, я не думаю, что это Иисус. Я могу вам объяснить, почему я его включил. Видите ли, вот это тот самый случай, когда великолепно решена именно композиция. Там есть два типа, два несложившихся героя, две несовершенные биографии — он и она.

Как я это понимаю? Две несложившиеся судьбы. И тем не менее есть надежда, что после упоминания о своей и о чужой личной катастрофе есть кто-то третий всегда,— кто-то, кому удастся неожиданно из этих двух судеб извлечь урок. Это довольно частая фигура у Щербакова — кто-то невзрачный, незаметный, кто тем не менее собой оправдает нашу жизнь. Это есть у него и в замечательной песне «Природа не терпит пустоты», где вот это: «Изгнав меня, натура выполнит кульбит».…

Как вы относитесь к творчеству группы «Белая гвардия»?

Я обожаю группу «Белая гвардия». Я вообще (хочется впасть в такие стариковские поучительные интонации, как называет это Шендерович, «включить дембеля») слушал песни Зои Ященко еще в 1984 году, когда вы все еще не знали, как ее зовут. Она училась на моем курсе, и нас был такой творческий вечер, это традиция журфака: первокурсники показывают свои таланты вечерникам, а вечерники, соответственно, им. И вот Зоя Ященко (кстати говоря, одноклассница другой замечательной моей подруги Марии Старожицкой, которая сейчас известный киевский режиссер, а тогда была известный киевский журналист) спела «Новогоднюю недописанную», которая сегодня — одна из самых известных ее песен. Я один раз ее…

Какими приемами можно выразить в литературе сумасшествие, переход личности из одного состояния в другое?

Ну, приемами самыми простыми. Как раз лучше всего переход личности из одного состояния в другое описан у Петрушевской в романе «Номер Один».

Там главный герой занимается изучением такого племени энтти. У энтти есть такая технология пересадки души. Душа может переходить из одного тела в другое. И вот он свою душу, свое «я» умудрился подсадить к такому человеку — явному братку, криминальному авторитету, преступнику. Подсадил свою интеллигентскую душу к нему, чтобы он приехал к его семье — к больному мальчику, к жене — и передал им деньги.

И дальше в этом громиле начинается мучительное противоборство души интеллигента и манеры, лексики бандита. И в конце концов побеждает тело…