Если говорить объективно и, по возможности, лапидарно, то Свидригайлов — одно из зеркал, поставленных перед Раскольниковым. Один из вариантов катастрофического развития его души.
Если Лужин — это такой уж совсем прагматический извод Раскольникова, его теории «целого кафтана» и далее мысли Чернышевского о «разумном эгоизме» (в общем, один вариант безбожия — бытовой, приземленный, мещанский), то Свидригайлов — это чуть более барский, чуть более дворянский, чуть более аристократический вариант того же русского ницшеанства, ницшеанства до Ницше.
И Свидригайлов — это как раз случай человека, который погубил свою душу. Ведь девочка всегда символ души. «Талифа-куми», «Девочка, встань, девочка, ходи!» — воскрешение девочки, воскрешение души. И когда он видит свою душу растленной, вот этот сон о растлении ребенка — растление ребенка у Достоевского вообще всегда символ растления души, внутренней сущности. Ставрогин, когда он растлил девочку и довел ее до самоубийства, убил свою душу. Поэтому Свидригайлов — это такой вариант нравственного самоубийства.
Его хватило на то, чтобы выпустить Дуню. Я говорил о том, что Дуня в романе — душа Раскольникова, а Соня — его совесть. Поэтому, как говорят мои школьники, совесть и сделана проституткой — с ней всегда можно договориться, ее можно подкупить. Но Дуня, безусловно, душа. Прекрасная душа, сестра. Душа по природе христианка. И вот Свидригайлова хватает на то, чтобы выпустить Дуню, не изнасиловать ее, отпустить. При том, что, кстати, она и питает к нему некоторый как минимум интерес.
Но когда он видит сон о своей душе и после этого стреляется — это, конечно, один из вариантов такого духовного самоуничтожения, которое для Раскольникова была бы возможно, если бы он пошел дальше, если бы он обошелся без покаяния. Там же после самоубийства Свидригайлова, по сути, ничто, никакие угрозы Порфирия не могут заставить Раскольникова, потому что против него ничего нет. Он чисто добровольно признался и покаялся. «Раскольников повторил свое показание» — последние слова романа перед эпилогом. На этом, кстати, заканчивается и фильм Кулиджанова. Вот если бы Раскольников не пошел признаваться, один из вариантов развития для него — Свидригайлов. Лужин бы из него при всем желании не получился.
