Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Что вы имели в виду когда сказали, что многие образы книг Достоевского находят пример в нынешнем падении России?

Дмитрий Быков
>250

Мы же знаем Достоевского как бы на полпути. Достоевский – активно эволюционирующий писатель. Вот это интересная штука, на самом деле. Тема эта очень плодотворная, настолько богатая, что не обойдешься часовым разговором. Скажу короче: Достоевский ушел, как и Диккенс, на полуслове. Диккенс действительно какой-то образец, какой-то праДостоевский, если угодно, на 10 лет старше. Он умер, не дописав важнейшую вещь, самую главную – «Тайну Эдвина Друда», которая стала величайшей тайной Диккенса.

Достоевский ушел на полуслове, не дописав «Братьев Карамазовых». Главная и лучшая часть Карамазовых, главная для самого Достоевского  – житие Алеши – оказалась недописанной. И, повторяя слова самого Достоевского: «Вот мы теперь все его загадку и разгадываем». У той же Иваницкой была блестящая статья в «Октябре» о попытках продолжения «Карамазовых» разными авторами в 90-е годы XIX столетия.

Достоевский ушел на полпути прочь от Константиновского дворца, от Победоносцева, от партии тайной полиции. Ушел от Леонтьева, от государства-церкви – он все это преодолевал. И как раз старец Ферапонт в «Братьях Карамазовых» – это как раз традиция лже-старчества, которая сегодня очень актуальна и очень опасна. Он ушел от Великого Инквизитора к Зосиме.

И вторая книга «Карамазовых», второй том был бы об этом. Это была бы центральная его вещь. Но она осталась ненаписанной. Достоевский эволюционировал. Достоевский из «Записок из подполья», подпольного человека, которым он пробыл первые 20 лет своей литературной карьеры, уходил в сторону пророка. Он из подполья-то вышел, потому что его тщеславие было полностью удовлетворено. Его «Пушкинская речь» была абсолютным триумфом, но это смерть на взлете. Это триумф перед главным высказываниями. Он занял ту позицию, с которой мог бы учить и, может быть, спасти Россию.

Кстати говоря, Толстой одновременно на ту же позицию вышел и это реализовал. Ему посчастливилось прожить больше, а уже успешно или неуспешно – это отдельная тема. Но Достоевский не собирался пасти народы. Он собирался мучительно, страдальчески проживать альтернативный путь, проживать другую идеологию – не официозную, не диктаторскую, не церковную. Или, во всяком случае, живоцерковную, а не официально церковную. Он уходил к Зосиме. Я думаю, что он двигался идеологически в сторону Владимира Соловьева. И у меня есть ощущение, что самой интересной книгой Достоевского могла бы быть книга о путешествии в Америку.

Почему я об этом говорю? Видите ли, освоение Америки русской литературой началось в 80-90-е годы XIX столетия. Пушкин еще говорил, что весь мир ожидает откровение от Североамериканских Соединенных Штатов, но это может быть откровение демократии, а оно пошлее еще чем откровение аристократии, диктат большинства, и так далее. Оно может оказаться страшнее диктата одного человека. Но в любом случае, внимание россиянина притягивала Америка.

Вот Достоевский написал «Зимние заметки о летних впечатлениях» – о Европе. Ему предстояло, я думаю, с его потрясающим чутьем, в 80-90-е годы посетить Штаты. Он бы поехал туда обязательно, тем более что очень многие русские сектанты, страстно его интересовавшие, поехали туда – в США и Канаду. Для Достоевского Америка была образом смерти. Помните, Свидригайлов говорит: «Уеду». «Да вы что же, здесь не место», – говорит ему еврей. «А я собираюсь в Америку, я поеду очень далеко, в чужие краи», – говорит он.

Америка для него – это образ какой-то загробной реальности. И я уверен, что Достоевский ее бы посетил, и она бы ему понравилась. Понравилась бы она ему как религиозная утопия, как образ страны, создавшей себя по библейским заветам, где человек пытается без всякого официозного влияния построить себя по образу и подобию божию. И вот я дал в одном своем курсе лекционном одному очень умному мальчику задание в жанре альтернативной истории доклад «Достоевский об Америке». Что написал бы Достоевский, посетив Штаты? Это называлось бы, мне кажется, «Осенними заметками о весенних впечатлениях». В его жизни была определенная симметрия, которая не достроилась из-за ранней смерти. Он всего 60 лет прожил, по нынешним меркам он молодой писатель. 

Мне кажется, это была бы гениальная книга. И Достоевский, пишущий об Америке; Достоевский, пытающийся оценить со своей точки зрения эту земную утопию, – это было бы жутко интересно.

Ведь понимаете, давайте назовем вещи своими именами. Мы можем любить Достоевского или не любить, но профиль и задача Достоевского – это открывать новые территории. Он открыватель новых территорий для России. Вот он открыл для России территорию подполья. Мне кажется, что он рожден был… а ведь по своему темпераменту он был очень сострадательным и добрым человеком… так вот, он  рожден был писать утопию. И эта утопия русская могла ему предстать в Америке. «То над степью пустой загорелась мне Америки новой звезда». Мне кажется, что мысль Блока о том, что новая Америка возможна в России, была бы Достоевскому очень близкой.

Мы ничего не знаем о том, каковы были интересы, реальные устремления, реальные проблемы позднего, зрелого Достоевского. Мы знаем об этом из «Карамазовых», а «Карамазовы» – это роман прощания, это роман итогов, а не поиска нового. Поиском нового был бы великий новый роман. И мне кажется, что Россия, как она пытается за Гоголя написать второй том «Мертвых душ», так она и пытается за Достоевского написать второй том «Карамазовых». Но есть какой-то рок, что Россия не может вырваться из своего замкнутого круга и не может написать свою утопию – утопию Гоголя и утопию Достоевского. Это кому-то надо сейчас сделать.

Сейчас нам ее предстоит даже не писать, а строить. Потому что замкнутый круг привел к тому, что паровоз, бегая по этому кругу, уже развалился на детали. Значит, придется вместо того, чтобы писать второй том «Мертвых душ», придется его проживать. Я не думаю, что это очень весело, это по-своему довольно трагично. Но когда-нибудь надо начинать, когда-нибудь надо пытаться.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Как вы относитесь к словам Мариенгофа: «Отцы и матери, умоляю вас: читайте дневники ваших детей…» для предотвращения их самоубийств?

И вообще, потрясло как-то всех это расследование из «Новой», хотя детская мания самоубийства — это проблема, ещё Достоевским описанная. Достоевский — вообще большой летописец патологии душевной, и в неё глубоко проникал. Эротическая связь самоубийства и такой формирующейся подростковой избыточной сексуальности ещё Тютчевым отмечена. Но люди, видимо, стали забывать о таких физиологически опасных вещах. Кстати говоря, самоубийство Кирилла, которого крестил когда-то Есенин, сына Мариенгофа, было вызвано, я думаю, как раз не какими-то суицидальными увлечениями, опасными и не философскими какими-то закидонами, а просто тем, что от него забеременела девочка, насколько я помню. То есть…

Чью биографию Николая Некрасова вы бы посоветовали?

Книга Скатова очень хорошая, но лучшая биография Некрасова – это «Рыцарь на час», то есть автобиография. Или, если брать прозу, то это «Жизнь и похождения Тихона Тростникова». Он начал писать в 40-е годы автобиографический роман. У Некрасова вообще было два неосуществленных великих замысла: автобиографический прозаический роман «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» и неоконченная великолепная по эскизам драма в стихах «Медвежья охота», где он выносит приговор поколению и где медвежья охота вырастает до такого масштабного символа. Только у Тендрякова в рассказе «Охота» она была так же интерпретирована. Такая охота на своих, потрава.

Про Некрасова мог написать только Некрасов.…

Не могли бы вы рассказать об образе Смердякова из романа «Братья Карамазовы» Федора Достоевского?

Видите, там какая вещь? «Братья Карамазовы» – роман бродящий, переходный (это термин Аннинского – «бродящий»). Толстой в этом состоянии прожил всю жизнь, а Достоевский в него впадал иногда. И вот мне кажется, у него переходный период по-настоящему, это или самая ранняя вещь (например, «Село Степанчиково») или последний роман – «Братья Карамазовы». Дело в том, что «Братья Карамазовы» – это роман отхода от реакции, это роман постепенно нарастающей ссоры с Победоносцевым, это роман. У Достоевского в жизни было два главных разочарования: он разочаровался в идеях революционных, фурьеристских, левых, но под конец он разочаровался в государственности. Поэтому этот старец, который у него там…

Не кажется ли вам, что Рогожин из романа Достоевского «Идиот» — это темный двойник Мышкина, существующий лишь в его воображении?

А Настасью кто зарезал? У Мышкина алиби: он в это время в другом месте находился. Я бы уж предположил, что Мышкин — светлый двойник Парфена, который ему рисуется. Вообще это очень красивая версия, но чрезвычайно… как бы сказать? Чрезвычайно экзотическая. Достоевский, как и Белинский — его учитель, не любил фантастику. Хотя он написал «Двойника», вызвавшего у Белинского такое раздражение; Белинский сказа, кажется, во «Взгляде на русскую литературу 1846 года», что «фантастическое может иметь место только в домах умалишенных», а теперь оно стало мейнстримом нашей литературы. Но Достоевский вообще не любит условные такие конструкции, он всегда объявляет их бредом душевнобольного,…

Как найти силы Ставрогину, герою из романа Федора Достоевского «Бесы», для духовного перерождения?

Через странную вещь это шло у Достоевского, через публичное покаяние и вообще через публичность. Собственно, возрождение Ставрогина начинается с того, что он свою исповедь показал Тихону, что он публично высказался о своей греховности, о своей, ну прямо скажем, о своем падении. Потому что растление ребенка и доведение его до самоубийства — это грех непрощаемый. И Матреша, ведь она пришла из «Преступления и наказания», когда Свидригайлов принял решение о самоубийстве вот именно после того, как ему приснился сон о растлении ребенка. Он увидел свою душу: душа, девочка (евангельский символ, «Талифа, куми», вот такой очень часто у Достоевского), девочка. И то, что ребенка растлил Ставрогин — это,…

Как вы относитесь к христианским качествам, которые утверждает в русской литературе Фёдор Достоевский?

Достоевский не утверждает в русской литературе христианских качеств, в этом его главная проблема. Достоевский утверждает в русской литературе весьма сложные и разнообразные человеческие качества, но говорить о христианстве Достоевского можно только применительно к «Братьям Карамазовым», и только к главе «Кана Галилейская», остальное там весьма спорно. Я надеюсь, что «Братья Карамазовы» — я много раз говорил об этом — знаменовали отход Достоевского от концепции «государства-церкви» леонтьевской и отход от партии Константиновского дворца.

Удар приходится все-таки, говоря по-писаревски, не налево, а направо. Но в любом случае, Достоевский и христианство — это настолько…

Можно ли рассматривать фильм «Брат» Балабанова как постмодернистский сиквел к роману «Братья Карамазовы» Достоевского?

Нет, нельзя, конечно. Дело в том, что Алеша — праведник, а Данила Багров никоим образом не праведник. Данила Багров — пустое место и, собственно, Балабанов рассматривает, как эта пустота жрет, захватывает все вокруг себя. Там очень прозрачная образная система фильма: там бегает этот пустой трамвай; трамвай, лишенный содержания. Вот Данила Багров — та страшная пустота, которая засасывает мир. Помните, «у холма нет вершины» — это новый мир, в котором нет иерархии, у которого нет смысла. И он оказывается абсолютно триумфален, потому что никто не может ему ничего противопоставить. Когда у тебя нет принципов, когда у тебя нет правил, ты всегда выигрываешь, потому что ты играешь не по правилам.