Просто образ больного. Достоевский — при всём моём глубочайшем почтении к его провидческим способностям и к его стилистическим качествам, прежде всего в публицистических его работах,— он, мне кажется, обладал таким тоже странным дефектом зрения: он практически не умел описывать здоровых и нравственных людей. Вот у него прекрасно получались персонажи, вроде Раскольникова, а Разумихин получился картонным.
Князь Мышкин — к сожалению, в его случае доминирует патология. И эту патологию все и играют, вместо того чтобы попытаться изобразить здорового, полнокровного, в каком-то смысле этически убедительного человека. В князе Мышкине преобладает болезнь. В Алёше, как мне кажется, поскольку он тоже Карамазов, в нём есть карамазовщина, в нём есть этот разврат, порок святости — хотя есть и, конечно, обаяние.
Горький (правда, называя Красоткина Красавиным, потому что всё помнить невозможно) в статье «О мещанах» и в нескольких ещё текстах довольно убедительных, по-моему, довольно справедливо разоблачает «русских мальчиков» Достоевского, показывая (кстати, «О мещанстве»), что и здесь доминирует патология, а вовсе не нормальные черты нормального подростка. Да, Достоевский — гений изображения вот таких болезненных крайностей. Ну, не всем же писателям должны даваться положительно прекрасные люди. Вот он мечтал написать «Идиота» о положительно прекрасном человеке, но, к сожалению, получился идиот — в греческом смысле, такой идиот нравственный. Князь Мышкин вызывает глубочайшее сострадание, но сказать, чтобы он вызывал какую-то симпатию большую, не могу я.
Дело в том, что, понимаете, когда Достоевский берётся изображать здоровых людей — они у него получаются какими-то удивительно самодовольными. И вот Аглая… Правильный каламбур у Валерия Попова — наглая Аглая. Аглая какая-то наглая, ничего не поделаешь. В ней есть какая-то… в её душевном здоровье есть какая-то душевная глухота. И даже прелестный эпизод с ежом — он всё равно какой-то искусственный, какая-то искусственная детскость. Вот насколько Наташа Ростова у Толстого здорова, например, настолько девушки Достоевского — даже самые здоровые — больны. Вот за кого бы он ни брался, у него всё равно получается Лиза Хохлакова, ничего не сделаешь, или Неточка Незванова. Не очень я люблю «Идиота», ничего не поделаешь, хотя есть в этом романе гениальные слова. И о русских либералах там очень убедительно. Правда, он имеет в виду, конечно, не либералов, а таких поверхностных фанфаронов из 1850-х годов, но это очень интересно всё равно.
