Я знал и любил Орлова, мы с ним часто встречались в одной и той же рюмочной на Никитской, и он часто приглашал меня за свой стол. И он знал мою восторженную оценку «Альтиста Данилова», и «Шеврикуки, или Любви к привидению», да и «Аптекаря», который вообще мне кажется более изысканным романом. Вообще с московской уютной нечистью, с московскими домовыми он работал чрезвычайно убедительно, и я не любил, когда его называли «Булгаковым для бедных». Он совсем другой породы писатель, он гораздо был милосерднее Булгакова, если угодно. И нечисть у него уютнее.
А что он хотел сказать «Альтистом Даниловым»? По-моему, понятно. Всякому демону в процессе любви приходится очеловечиться, но, к сожалению, не всякий демон может испытывать любовь.
Я не хочу сводить «Альтиста Данилова» к этой примитивной морали. Там самая любимая моя фигура — это Кармадон, который, помните, после командировки на войну стоит под душем, а у него из шеи торчит железный прут. Его не видно, но он просто весь нашпигован ржавым железом. Вот много у нас будет теперь таких людей, в которых ржавого железа много. И как мы будем с этим украинским синдромом бороться? Афганский до сих пор не излечен. А что ж мы будем делать с украинским?