Я хорошо знал Владимира Орлова. Мы сидели в одной и той же рюмочной многими днями и вечерами, на моих глазах он писал свои последние книги. Мне нравится многое во Владимире Орлове, а особенно нравится он ранний — по «Альтиста Данилова» включительно. Есть очень хорошие куски в «Шеврикуке». И вообще он был прекрасный человек.

«Альтист Данилов» – «АД»… Это интересная, конечно, аббревиатура. Вообще попытки вскрывать смысл текста с помощью аббревиатуры названия не новы. Скажем, Лосеву принадлежит замечательная догадка, что герой «Поэмы без героя» ПБГ, то есть Петербург.  Остроумно, по крайней мере, очень. Но думаю, что сам серьезно к этому он не относился. А «ад» в «Альтисте Данилове», я думаю, совершенная случайность. Тем более, что описанная там марьинорощинская, останкинская Москва – совсем не ад. Это позднезастойный рай, в котором резвятся на равных правах демонические и райские сущности. Вот эта демонические женщина Алевтина, в которую он влюблен… Мне кажется, что это не ад, а на фоне нынешней Москвы даже…

Я знал и любил Орлова, мы с ним часто встречались в одной и той же рюмочной на Никитской, и он часто приглашал меня за свой стол. И он знал мою восторженную оценку «Альтиста Данилова», и «Шеврикуки, или Любви к привидению», да и «Аптекаря», который вообще мне кажется более изысканным романом. Вообще с московской уютной нечистью, с московскими домовыми он работал чрезвычайно убедительно, и я не любил, когда его называли «Булгаковым для бедных». Он совсем другой породы писатель, он гораздо был милосерднее Булгакова, если угодно. И нечисть у него уютнее.

А что он хотел сказать «Альтистом Даниловым»? По-моему, понятно. Всякому демону в процессе любви приходится очеловечиться, но, к сожалению,…

Это же было время, когда в России, в Советском Союзе — вспоминал об этом сам Орлов в нашей любимой рюмочной, ныне, увы, переформатированной — неожиданно разрешили печатать авангардную или, во всяком случае, условную сюрреалистическую прозу, потому что надо был чем-то уравновесить публикации Брежнева в «Новом мире». Тогда был напечатан авангардный «Самшитовый лес» Анчарова и «Альтист Данилов» одновременно. Почему и какие были впечатления?

Ну я был дитя, понимаете, и впечатления были детские. Я воспринимал это как сказку, хлопобуды вот эти. Это было очень точно социально — демоническая женщина Анастасия, и так далее. Больше всего мне понравился там вот этот вот герой, который по…

Краковский, во-первых, написал после этого довольно много. Прожил, если мне память не изменяет, до 2017 года. Он довольно известный писатель. Начинал он с таких классических молодежных повестей, как бы «младший шестидесятник». Их пристанищем стала «Юность», которая посильно продолжала аксеновские традиции, но уже без Аксенова.  У Краковского была экранизированная, молодежная, очень стебная повесть «Какая у вас улыбка». Было несколько повестей для научной молодежи. Потом он написал «День творения» – роман, который не столько за крамолу, сколько за формальную изощренность получил звездюлей в советской прессе. Но очень быстро настала Перестройка. Краковский во Владимире жил,…

Видите ли, «Альтист Данилов», как рассказывал Владимир Орлов в нашей рюмочной на Никитской, был напечатан потому, что в журнале «Новый мир» печатались произведения Брежнева. И чтобы как-то спасти реноме журнала, ему были разрешены некоторые отходы от социалистического реализма. Отходы не в смысле мусора, а в смысле отступления от. В результате в журнале появились три текста: первый – «Самшитовый лес» Анчарова, второй – «Уже написан Вертер» Катаева (в котором даже Троцкий упомянут, правда, не прямо), а третий – «Альтист Данилов». Роман, который принес нечеловеческую славу Владимиру Орлову и как бы легитимизировал в России магический реализм.

Тогда принято было говорить, что Орлов –…

Видите ли, «Альтист Данилов», как рассказывал Владимир Орлов в нашей рюмочной на Никитской, был напечатан потому, что в журнале «Новый мир» печатались произведения Брежнева. И чтобы как-то спасти реноме журнала, ему были разрешены некоторые отходы от социалистического реализма. Отходы не в смысле мусора, а в смысле отступления от. В результате в журнале появились три текста: первый – «Самшитовый лес» Анчарова, второй – «Уже написан Вертер» Катаева (в котором даже Троцкий упомянут, правда, не прямо), а третий – «Альтист Данилов». Роман, который принес нечеловеческую славу Владимиру Орлову и как бы легитимизировал в России магический реализм.

Тогда принято было говорить, что Орлов –…

Краковский, во-первых, написал после этого довольно много. Прожил, если мне память не изменяет, до 2017 года. Он довольно известный писатель. Начинал он с таких классических молодежных повестей, как бы «младший шестидесятник». Их пристанищем стала «Юность», которая посильно продолжала аксеновские традиции, но уже без Аксенова. У Краковского была экранизированная, молодежная, очень стебная повесть «Какая у вас улыбка». Было несколько повестей для научной молодежи. Потом он написал «День творения» – роман, который не столько за крамолу, сколько за формальную изощренность получил звездюлей в советской прессе. Но очень быстро настала Перестройка. Краковский во Владимире жил,…