Я очень поздно начал его понимать, и совсем не с «Мадам Бовари», которую я считаю, ну, обычным хорошим романом, в большей степени тургеневским, нежели флоберовским. Главный роман Флобера — «Воспитание чувств». Это действительно великий роман, который через Блока я начал понимать. Великий символистский роман о революции, о 1848 годе, роман, творческий метод которого в известном смысле позволил мне написать всю И-трилогию: то есть история через личные какие-то события, история через детали личной эволюции. Это ведь очень легко написать историю через газеты.

Ты поди напиши историю через историю любви. Про что «Воспитание чувств»? Про то, как герой романтически влюблен в…

Я не верю в перевоплощение авторов в героев. Мне известны очень многие примеры, когда это было. Примеры, когда у Горького появлялись стигмы под действием его собственной прозы. Там его один герой убивал жену ударом в печень. И он, пока это описывал, у него на печени появился гигантский кровоподтек, в области печени на животе. Или Флобер, который испытывал рвоту и тошноту, головокружение, описывая симптомы отравления Эммы Бовари.

Но мне кажется, что это какие-то крайние случаи, какая-то избыточная эмпатия. Писатель ни в кого не перевоплощается. Так мне кажется. Перевоплощается актер. Чудеса такого перевоплощения бывают. Но писатель — профессия принципиально другая. Мне кажется, он…

Все, что писал Флобер до 1855 года, то есть до более-менее прочного знакомства с Тургеневым, который на него капитально повлиял, не выдерживает никакой критики. То есть это и талантливо, и интересно, и интеллектуально, но это совершенно не оформлено. Культа формы не было. Вот этот культ формы появился у Флобера, когда он начал читать Тургенева, говорить с Тургеневым. Вот этот эстетизм, барственный эстетизм Тургенева сильно на него повлиял. До этого все было не литературой – это были такие записки.

При этом «Мемуары безумца» и вторая повесть обнаруживают, как писал Белинский, «яркие и точные искры большого таланта, сверкающие в ночной темноте». Флобер ведь этого никогда не печатал. Вы…

Набокову действительно близка идея автора-демиурга, который в своей вселенной распоряжается полностью, а то помните, как говорил Федор Годунов-Чердынцев: «А то у меня слова ещё пытаются голосовать». Никакой демократии в мире демиурга Набокова не бывает. Но Флобер, как мне кажется, имеет в виду иное: что авторская воля не должна проступать или, как понятнее сформулировал Стивен Кинг: «У хорошего писателя не видно руки, которая переставляет персонажей». Вот это я имею в виду. Когда его спросили: «Чем отличается хороший писатель от плохого?», он сказал: «У автора «Долины кукол» Жаклин Сьюзан видно руку, переставляющую персонажей. У Драйзера её не…

Ну нет. Конечно, бессознательно. Ну, что же там общего с «Госпожой Бовари», кроме того, что Шарль доктор и безликий такой персонаж? Может быть, он имел в виду легкий элемент пародии. Но он переписывает историю Левитана и Кувшинниковой, ребята. Они рассорились на этом. А «Мадам Бовари» здесь — в двадцать пятую очередь.

Хотя вообще Чехов — пародист. Он любит пародию. Не только же «Татьяна Репина» у него пародическое произведение, он пародирует многое. И может быть, он наизнанку любит выворачивать. Возможно, это ваша ценная мысль. Возможно, «Госпожа Бовари» — действительно такая попытка из романтической Эммы сделать пошлейшую бабенку. Я думаю, он переписывает не «Госпожу Бовари», а…

Нет. Категорически нет. Дело в том, что я не раз говорили, что на «Войну и мир» Толстого оказали влияние «Отверженные» Гюго. Что для Толстого всегда образцом был Гюго. «Человек, который смеётся» он называл своим любимым романом, «Отверженные» были для него одной из величайший книг. Он не скрывал своей ориентации на Гюго, как Достоевский не скрывал ориентации на Диккенса, допустим, Лермонтов — на Гёте, Пушкин — на Байрона, Некрасов — на Гейне. Это совершенно нормальная вещь. Или Михайлов — на Гейне. То есть для Толстого ориентация на Гюго была частью мировоззрения.

А вот между «Госпожой Бовари» и «Анной Карениной» нет практически ничего общего — прежде всего потому, что «Мадам Бовари» — роман…

Довольно неожиданно я отвечу. Конечно, лучше всего в мире написанный роман, к моему глубокому убеждению, это «Анна Каренина». Это самая полифоническая, самая точно построенная, самая глубокая и много зацепляющая книга, где «своды так сведены в замок,— как говорит Толстой,— что лучше действительно не придумаешь». Сам он, характеризуя этот роман, вот именно так сказал.

Но видите ли, это высшая математика, а начинать с овладения высшей математикой нельзя. Я бы посоветовал учиться писать романы у Тургенева, потому что, в общем, Тургенев и придумал современный европейский роман. После него появились и Флобер, и Гонкуры, и Доде, и Золя, и Франс. Он придумал короткий роман с…

Видите ли, «Мадам Бовари» — первый роман Флобера, написанный, как мне кажется, под прямым влиянием Тургенева (и вообще, мне кажется, Тургенев открыл западный роман) — это такая неочевидная история; это книга, в которой действительно важнее мотивы и подтексты, нежели напрямую высказанные авторские позиции. Да собственно, этих авторских позиций там и нет. История рассказана от лица человека, который наблюдает её вблизи от лица, одноклассника Шарля Бовари, что заявлено в первых строчках. И этот человек не может, разумеется, не позволяет себе делать никаких выводов; он честный провинциальный протоколист, хроникёр.

А ужас этой истории очень прост: даже если глупая, романтическая,…

Нет, там история Фредерика Моро не о том. Это вообще роман скорее о французских революционных событиях, а вовсе не о воспитании чувств конкретного человека. Это роман о том, какая пошлость всегда — революционизация толпы, как эта толпа шатается, не зная, куда приткнуться. В общем, роман о том… Как формулировал Горький:

Ах, для пустой души
Необходим груз веры!
Ночью все кошки серы,
Женщины — все хороши!

Горький, как известно, собрался целый роман «Жизнь Клима Самгина» назвать когда-то «История пустой души». Мне кажется, что к Фредерику Моро это гораздо более применимо. И вообще мне кажется, что Флобер был большой мизантроп. Я, кстати, совсем недавно перечитывал…

Нет, это совершенно лень. Просто, знаете, всегда приятна какая-то адаптация. Конечно, обжигает иногда текст. А многое скучно читать. Мне, честно сказать, приятнее читать Умберто Эко про Стендаля или того же Жолковского про Стендаля, нежели самого Стендаля. Стендаля я читать совершенно не могу. Ну, вот что хотите, то и делайте! Единственный автор из французов (кроме Бальзака, наверное), которого мне приятнее читать, чем критику о нём,— это Флобер, потому что он всё-таки писал. И то лекции Набокова по Флоберу мне интереснее, чем «Мадам Бовари». Ну, ничего не сделаешь.

Нет, Тургенев, правда, в запальчивости говорил, что разделяет все воззрения Базарова, кроме воззрений на природу. Эта знаменитая фраза «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», которую Эткинд считает очень красивой, чтобы ее придумал Базаров. Он думает, что это заимствование из французских просветителей. Надо посмотреть, пошерстить. Тургенев уже не признается. Но, конечно, Базаров – не пародия и не карикатура. Базаров – сильный, умный, талантливый человек, который находится в плену еще одного русского неразрешимого противоречия.

Во-первых, это проблема отцов и детей, в которой каждое следующее поколение оказывается в перпендикуляре к предыдущему,…