Существовал ли круг еврейских писателей-юмористов в СССР? В чем была причина их успеха?

Я об этом много думал: почему-то мужчина-трикстер чаще святой, или, во всяком случае, мы не воспринимаем его как злодея. Он плут, а плут — это: «Из духов отрицанья ты всех мене бывал мне в тягость, плут и весельчак». Бог не против плута. А вот женщина-трикстер — она почему-то злодейка. Вот тип миледи или, может быть, тип в советской прозе даже я не знаю, кого вспомнить, блистательную авантюристку. Так не вспоминаю сразу. Но если бы её написали, то наверное, это была бы Вера Гучкова, такой двойной агент, про которую, Козаков снял «Очарование зла». Вот боюсь, что так.

Почему мужчина-трикстер — это милый плут типа Бендера, а женщина-трикстер — это такое однозначное зло типа миледи, очень трудно мне…

Надо читать трех сценаристов: Лашу Бугадзе (он пишет по-грузински в основном, но фильмы его и пьесы его доступны по-русски), Сандрика Родионова, который племянник Миндадзе, но он знаменит не только этим. Ну и самого Миндадзе, конечно. Это диалоги, которые состоят из междометий. 

Я думаю, что и у Рязанцевой Натальи Борисовны был дар писать разговоры как бы ни о чем, в подтексте которых сидела невероятная глубина. Но Миндадзе в этом плане откровеннее. У него герои говорят эканиями, мыканиями, намеками, но структуру, плоть этого диалога приходится реставрировать так же, как мы реставрируем плоть мира, плоть диалога, плоть мысли у Улитина. Кстати, Улицкая и Улитин – это очень…

Антон Шагин – это боль моя, потому что я его считаю гениальным актером. Открыл его Миндадзе, как и многих. Во всяком случае, его масштаб актерский открыл Миндадзе. В самом внятном фильме Миндадзе «В субботу» (он мне кажется недостаточно радикальным), в фильме о Чернобыле, где его сквозная тема, тема катастрофы, доведена до невероятной полноты и какого-то физического ощущения тревоги и неблагополучия, – так вот, Шагин там сыграл гениально.

И после этого практически все, что он делал – в «Стилягах», например, или в не сильно нравящихся мне «Бесах», где он сыграл Петрушу Верховенского, – он там выглядел необычайно сильным и органичным актером. Он мне неоднократно звонил читать свои стихи.…

Он ударил Анчика не из-за чего-то, а почему-то; потому что в целом атмосфера такова. Ну как в фильмах Миндадзе, у него всегда такие фильмы-катастрофы, и люди ведут себя там непредсказуемо, они готовы с равной вероятностью целоваться, плясать, пить, прыгать с моста. Вспомните «Отрыв» — самую авангардную и, по-моему, самую раннюю его картину. Или вспомните дикую атмосферу «Милого Ханса, дорогого Петра»… Как раз сейчас вышла книга сценариев, так что многим, я думаю, станет понятно. Потому что жаловались на непонятность картины, а для меня она с самого начала была самым точным выражением эпохи. Потому что канун войны, всеобщая невротизация, всеобщее раздражение приводит к тому, что возникает…

Да понимаете ли, как раз сейчас жанр рассказа переживает полный ренессанс. Отчасти благодаря гламурной прессе, где главный формат — это рассказ. Ну лежит журнал в салоне косметолога, психоаналитика или, не дай Бог, дантиста. И пока вы сидите в очереди, вы как раз читаете рассказ. Или в парикмахерской.

А что касается второго формата, то совершенно очевидно, что в блогах большинство записей — это короткие новеллы. И конечно, лучший новеллист нашего времени, как мне представляется — это Денис Драгунский. Он вообще считает, что хороший рассказ надо накрывать ладонью, и тогда это соответствует идеальному объему.

Мы знаем 3 разновидности рассказа — анекдот, новелла и собственно…

Во-первых, Райкин не ставил целью быть смешным. Райкин — это всё-таки искусство. Это такой вид творчества — эстрадный гротеск, театр миниатюр. Это актер par excellence. И сын его в этом смысле прямой наследник того, что он делал. Он сделал из «Сатирикона» именно гротескный, но классический репертуарный театр, потому что таково было стремление Райкина. Поистине, дети всегда осуществляют наши самые заветные мечты.

Я полагаю, что Райкин не ставил себе цели улучшить нравы или кого-то высмеивать. Он хотел, конечно, быть и острым, и динамичным, и понятным. И при этом ему хотелось посильно улучшать советскую жизнь. Но главная его задача — это перевоплощение, это чистая эстетика. Он не ставил…

Да нет, видите, Александр Миндадзе когда писал, а Вадим Абдрашитов снимал эту притчу, казалось, что время таких людей действительно придет. Это казалось в 84-85 годах, а оказалось, что нет, оказалось, что воздух свободы, этого плюмбума как-то переделал или, может быть, не дал ему состояться. Потому что плюмбум — это как раз дитя позднесоветского распада, реакция на распад советской идеологии, на трифоновскую «Другую жизнь», на тотальное вранье и коррумпированность. Вот появление такого железного мальчика, даже не железного, а свинцового. Это очень точный намек. Но так получилось, что эти мальчики не получились. Советское закончилось. Фигуры смахнули с доски. Если бы советское…

Нет, ничего подобного. Была такая версия, что герой романа Бутова «Свобода» умирает в самом начале и дальше живет как бы в посмертном существовании, но это тоже трюк ни на чем не основанный. Есть там роман Сергея Самсонова «Держаться за землю» — тяжеловесное в соцреалистической традиции произведение на донецко-луганском материале. За счет оригинальности материала, большого объема и такого надрыва авторского тоже некоторые шансы имеет. Сергей Самсонов — человек отнюдь не бездарный, но стилистически страшно избыточный. У него были любопытные эксперименты, когда он контаминировал стилистические манеры Александра Миндадзе и Андрея Белого. Это оказалось довольно близко. Но начиная с…

Это вопрос такой, на который однозначно не ответишь. Я Дидурова, вообще говоря, знал не просто близко. Рискну сказать, что он был моим близким другом. И вот ругань Дидурова — она имела всегда такой стимулирующий характер. Даже под горячую руку, даже когда он бывал очень сильно не в настроении… А у него такое случалось периодически. Как и все деятельные люди, он часто впадал в депрессию, в такую изнанку МДП. Он все равно умел даже этой руганью стимулировать, потому что было чувство, что ты можешь лучше, возникало чувство, что ты просто по лености не реализуешь полностью свой гигантский потенциал. Всегда было ощущение, что Дидуров ждет от тебя свершений. И вот так, по-моему, надо ругать.

Я,…

Ну, видите, появилось несколько картин достаточно, на мой взгляд, симптоматичных, несколько романов, доказывающих, что женщина… Как это очень точно обозначил Максим Суханов: «Женские гибкие стратегии управления вышли на первый план». Почему? Ну, потому что мужские стратегии были в достаточной степени прямолинейными, лобовыми, а в эпоху застоя гибкость, мягкость, плетение словес выходят на первый план. Появилась деловая, решительная женщина. В каком-то смысле она более талантлива, чем мужчина, потому что мужчины в это время встроились в социальную иерархию и, конечно, замолчали. Обратите внимание, что женщина вообще в эпохи реакции, застоя — она на первом месте. Как…