Согласны ли вы, что интерес к фантастике возникает от того, что писатель-фантаст создает новый мир, подобно Богу, а деяния Бога интересны всем?

Нет, я не хочу сказать, что Богу ничего не стоит творить чудеса. Если вы обратили внимание, в «Гарри Поттере» мальчик с палочкой обладает гораздо большим количеством ограничений, нежели мальчик без палочки. Как раз магия сама по себе накладывает и довольно серьезную ответственность, и заставляет решать довольно серьезные моральные проблемы.

Кроме того, магия — это вам непросто волшебник-недоучка: дунул, плюнул, сделать хотел грозу, а получил козу. Это как раз необходимость быть очень жестким профессионалом. Поэтому Богу очень трудно творить чудеса . Вы знаете, что гораздо труднее творить чудеса, нежели сотворить обычную, совершенно объяснимую и прагматическую какую-нибудь…

Нет, конечно, не умеет. Видите, какая вещь. В чем величие Стивенсона? Он подчеркнул, что эксперименты Джекила до какого-то момента были добровольными, а с какого-то стали обязательными. Он уже не мог не превращаться в Хайда, а потом начал превращаться в него самопроизвольно. Панночка могла поэкспериментировать с ведьмой один-два раза. А потом стала на это подсаживаться, это стало необходимостью, это стало её вторым «я». И до всякого Джекила и Хайда это превращение и оборотничество, которое, кстати, так интересно развито у Роулинг, описано у Гоголя.

Интересно здесь то, кстати: вот у Роулинг какой выход? Допустим, Люпин — оборотень, и для того, чтобы ему не чувствовать себя одиноким, они…

Ну как, не просто согласен, а я как раз сейчас, когда переписываю третью, мистериальную часть книги о Зеленском, очень внимательно перечитываю книгу Венцловы – там, где речь идет о Вячеславе Иванове, о его понимании ариманического начала; о том, что в дьяволе есть Люцифер и Ариман. Я думаю, что Колаковский абсолютно правильно ставил вопрос: он говорил о том (кстати, к большому шоку общественности), что существование бога еще можно оспаривать по недостатку духовного опыта. Но существование дьявола любой, кто следит за общественной и политической жизнью, кажется, должен бы был признать. 

Это он, конечно, отсылает к «Мастеру и Маргарите». Колаковский вообще мой любимый мыслитель,…

Ну а что, бог дал человеку свободу воли. О чем вы говорите? Румате, как и Гарри Поттеру, дана волшебная палочка, но и даны огромные ограничения по её применению. Он и могущественнее всех в Арканаре и при этом бесправнее всех, потому что ему ничего нельзя сделать. Там помните, сколько дуэлей без единого смертельного исхода. Ему очень многого нельзя. Кстати, это его отчасти роднит со Штирлицем, и я с радостью обнаружил, что эта же мысль приходила Даниэлю Клугеру. Я-то думал, что это мне одному. Диалог Руматы с Рэбой — это копия диалога Штирлица с Мюллером. Когда там Мюллер говорит: «Я не берусь предположить ущерб, нанесенный им Рейху; это разведчик очень высокого класса» — там же и дон Рэба…

Криденс — главный герой цикла. Ему предстоит сыграть тайную, ещё не ясную роль. Я от Роулинг много ожидаю. Тут очень много вопросов, прочел ли я «Смертельную белизну». Прочел. Плохой роман, но дело даже не в этом. Он все равно интересен, он важен. Почему мне важно то, что пишет Роулинг в качестве так называемого Гэлбрейта? Почему я вообще читаю эти книги про Кормарана Страйка? Даже не потому, что он обаятельный герой. Он герой необаятельный, и вся эта помощница Робин, неизбежная, рядом с ним. Определенное пересечение трикстерской темы с фаустианской: потому что то, что с ним рядом женщина есть и может быть, делает его, скорее, персонажем фаустианского толка, и мне даже не это интересно. Мне интересно,…

Меня не в этом упрекнул слушатель. Там фильм действительно называется «Боулинг для Коломбины», потому что убийцы (формально это потом не подтвердилось) перед убийством играли с утра в боулинг. Но это включает в себя огромный семантический ореол. Это и «bowl» (в значении «чаша») для Коломбины, и «bowling» в значении катиться вниз, потому что катится вниз американское общество, и «bulling» дя Коломбины, потому что к буллингу свелась в результате проблема, буллингу — то есть к травле они подвергались. И «boiling» вокруг Коломбины, то есть кипение, условно говоря, бурление говн вокруг этой ситуации. Это название с большим семантическим ореолом. И в том, чтобы назвать эту картину «Буллингом для…

Если вы найдёте конфликт, вокруг которого её можно будет построить, наверное, она будет интересна, такая сага семейная. Но лично мне было бы неинтересно читать семейную сагу, в которой один сын стал предпринимателем, другой — рэкетиром, третий — священником. Это было бы улавливание таких тенденций… Знаете, скажу откровенно, наша эпоха — эпоха последних 30-40 лет — не породила страстей и конфликтов такого масштаба, чтобы о них можно было писать эпопею. Породит ещё, конечно, потому что долгая безнаказанность всегда чревата катастрофой. Вот об этой катастрофе, о том, как Россия будет подниматься после неё, можно будет написать эпопею.

Хотя мне кажется, что время четырёхтомных романов…

Я бы вам порекомендовал «Снега Килиманджаро» Хемингуэя, рассказ Гаршина «Четыре дня». Наверное, «Смерть Ивана Ильича» (это тоже ведь о борьбе со смертью всё-таки). И, конечно, «Борьбу со смертью» Грина. Там речь идёт о больном, который, зная, что он обречён, выпивает бутылку коньяка, в одежде падает в бассейн ледяной — в общем, устраивает себе такие стрессы для организма. Кстати, профессиональные врачи мне говорили, что иногда в критических ситуациях спасает и такое.