Ну, в Москве вообще было очень плохо с какими-либо иностранными изданиями всегда. И дело совершенно не в том, что «Völkischer Beobachter» не продавалась. Вот этих аналогий, на мой взгляд, здесь быть не должно. Дело в том, что всегда в России, даже во время войны с германским фашизмом, продолжали настаивать, что это и Муса Джалиль пишет в «Моабитской тетради»:
И это отчизна великого Маркса?!
И это великого Шиллера дом?!
Это пишет и Кедрин, сидя в осаждённой практически Москве. И потом он всё-таки вырвался на фронт корреспондентом, несмотря на свою почти слепоту. Понимаете, это не была война с Бетховеном. И это не была война с Шиллером. Хотя можно, наверное, подобно Томасу Манну, проследить и в Бетховене ноты немецкого романтизма, который в своём предельном развитии привёл к фашизму.
Как раз с замечательным филологом Борей Дралюком у нас была живая дискуссия о том, в какой степени романтизм отвечает за фашизм. Да, в романтизме, в его иррациональности, в его антипросвещенческой риторике уже зерно фашизма есть. Но всё-таки Великая Отечественная война не была войной с немецкой культурой, хотя немецкая культура в огромной степени отвечает за фашизм. Тут даже собственно и говорить не о чем.
Поэтому я не приветствую запреты, запреты украинские. Давайте предоставим сегодняшней российской власти запрещать. Это традиция. В Украине это не традиция.