Почему Теодор Драйзер непопулярен сегодня? Как вы относитесь к его творчеству?

Мирон, нет. У Драйзера все герои абсолютно очень женолюбивы, и это до известной степени повторяет его собственные иногда ошибки, иногда увлечения. Но между Каупервудом и Витлой есть примерно та же разница, что между Ругонами и Маккарами у Золя. Витла — художник, Каупервуд — бизнесмен, а говорить, что он художник от бизнеса — нельзя. И его задача — самореализация. И задача Витлы — тоже самореализация, но цели этой самореализации абсолютно разные.

Я не люблю роман «Гений». Это одна из любимых книг матери, и мы часто с ней спорили об этом герои и об этой книге. Книга-то, кстати, хорошая, но я героя этого не люблю. Однако то, что там герой приходит к тому же, к чему приходит Клод Лантье (у Золя в…

Да в том-то и дело, что ничего с ним особенного не произошло. Довольно банальная история. Ну, соблазнился мальчик деньгами. Другое дело — понимаете, Драйзер же здесь развенчивает довольно серьезное убеждение, что человек труда, человек из низов по определению наделен какой-то особенной моралью. Да нет, ну Грифитс — обычный карьерист, который обожает бабки, обожает роскошь и дядюшку своего боготворит именно потому, что у него бабок дико много.

Замечательный есть фильм «Место под солнцем», где события перенесены несколько вперед. Но Клайд Грифитс, как и его несколько прототипов, он, принадлежа в общем к низам, имеет все пороки этой низовой морали. Что, кстати, и Сенчин в своих…

Я думаю, что Радек мог это сказать Драйзеру просто. Мог ли это сказать Ленин — у него разные были высказывания. Он часто повторял фразу Чернышевского про нацию рабов, он мог сказать о рабской природе России. Во всяком случае, когда я Егора Яковлева, большого специалиста по ленинской теме спросил, насколько аутентичны высказывания Ленина о всеобщем рабстве, он сказал: «Во всяком случае, они в той традиции, к которой он принадлежал». Чернышевский это говорил, Герцен это говорил, почему бы Ленину было этого не сказать? Я думаю, что под горячую руку он мог сказать о рабской душе, а в другом расположении духа он мог сказать о жертвенной душе. Но высказывание о рабском духе Ленина, высказывания о…

Набокову действительно близка идея автора-демиурга, который в своей вселенной распоряжается полностью, а то помните, как говорил Федор Годунов-Чердынцев: «А то у меня слова ещё пытаются голосовать». Никакой демократии в мире демиурга Набокова не бывает. Но Флобер, как мне кажется, имеет в виду иное: что авторская воля не должна проступать или, как понятнее сформулировал Стивен Кинг: «У хорошего писателя не видно руки, которая переставляет персонажей». Вот это я имею в виду. Когда его спросили: «Чем отличается хороший писатель от плохого?», он сказал: «У автора «Долины кукол» Жаклин Сьюзан видно руку, переставляющую персонажей. У Драйзера её не…

Драйзер, как мне представляется, такой предшественник нового журнализма, и именно потому, что сам он начинал в журналистике, и лучшие его тексты построены в жанре журналистского расследования. Достаточно сказать, что «Американская трагедия» — это попытка расследовать абсолютно подлинную историю, точнее, две подлинные истории, которые он смешал, но которые были таким классическим примером американского преступления начала века. И Драйзер выработал свой холодный репортерский блестящий стиль — стиль документального романа — именно в своих достаточно долгих чикагских, нью-йоркских и прочих репортажах. Он же, собственно говоря, начинал как очень сильный репортер. И в прозе его всегда…

Не знаю, у меня есть ощущение, что Харуки Мураками — это не такой уж хороший писатель вообще-то. По-моему, он писатель, сравнимый с качественной беллетристикой того же второго ряда, в Штатах таких множество. У него есть иногда очень интересные, прелестные загадки, очень интересные формальные ходы. Но загадки лучше придумывает Кинг, мистическую атмосферу гораздо лучше нагнетают те же японские мастера нуара, а проза самого Харуки Мураками, мне кажется, немного похожа на пиво. Она такая слабоалкогольная. В общем, не торкает по-настоящему.

Нет, так бы я не сказал. Веллера всегда интересовала, привлекала роль социального аутсайдера. Он вынужденно часто бывал в этой роли, потому что не хотел зарабатывать на жизнь продажей дара. Поэтому он занимался рискованной и опасной работой, вплоть до перегонов скота. Некоторое время работал с электропилой, на чем заработал огромный шрам через все колено. Веллер много раз выпадал из социума, он не хотел в этом социуме жить. Когда он  зарабатывал кладкой каминов в Эстонии, когда он занимался разной степени тяжелыми физически строительными работами, он зато покупал независимость.

Я не думаю, что «Бомж» – это привлекательный для него социальный статус, а вот «Хочу быть дворником» –…

Почему? Не «только». Все-таки вышло пять толстых томов. Мне кажется, что «Familiar» был задуман очень любопытно и грандиозно. Марк Данилевский при нашей встрече – последний раз мы встречались год с небольшим назад – сказал, что книга продумана до последней запятой, что он может хоть сейчас ее пересказать, а все эти типографские игры и сложности сюжета играют роль, скорее, экспериментальную. «Familiar» – это довольно простая книга с ясным посылом. Но пока ему показалось проще, лучше и дешевле, наверное, печатать это самому. Потому что конфликты с издательствами были регулярные.

Вообще мне кажется, что Данилевский выбрал для писательства иделаьную стратегию. Он в течение полугода…