Сценарий, кстати, первоначально и назывался «Убить Гитлера». Видите ли, для Адамовича (я думаю, в первую очередь, для него, потому что это он придумал этот финал, но и для Климова тоже) важно было показать, что после всего увиденного этот мальчик готов превратиться в мстителя. И он уже мститель, но он не может выстрелить в ребёнка. Вот там он прикидывает разные возможности убить Гитлера, стреляет в Гитлера двадцатилетнего, пятнадцатилетнего, а вот в ребёнка он выстрелить не может. И наверное, для Климова и Адамовича в «Иди и смотри» это было каким-то символом неубиваемой человечности.
Мне же с моей стороны кажется, что мальчик, повидав то, что он повидал, и пережив то, что он пережил, он выстрелил бы. Я не могу сказать, одобряю я это или нет, но логично при таком опыте было бы выстрелить. Другое дело — может быть, он понимает, что, убив Гитлера, он не остановит трагедии Европы — трагедии немецкого народа, потому что без Гитлера было бы всё то же самое, просто на его месте был бы, допустим, Рём. А всех не перестреляешь.