Верно ли, что ваша триада трикстеров — это Шерлок Холмс, Остап Бендер, Штирлиц? Можно ли сказать, что Григорий Перельман, Илон Маск, Джулиан Ассанж — современные трикстеры?

Нет, во-первых, не предложит. Во-вторых, есть у нас еще дома дела. Мне очень было бы соблазнительно слетать на Марс, но я со своей клаустрофобией не очень представляю себя в космическом корабле, не очень представляю себе команду, с которой мне было бы комфортно и  в которой я был бы на месте. Совершенно не представляю, что можно делать два года, летя на Марс. Это ведь два года! Это как в армию призваться.

Понимаете, я из России уехал за три дня до спецоперации. То есть уехал я гораздо раньше, но я приехал на студенческие каникулы в январе 2021 года. Еще двух лет не прошло, как я уехал. Еще четыре месяца. И я столько успел за эти два года – столько увидел, столько сделал и настолько изменился, а двух…

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…

Во-первых, он бегает не за девками, он бегает за вечной женственностью, для Гете это очень важный образ. Он бегает за идеалом, а то, что этот идеал имеет черты прекрасной женщины – ну да, ничего не поделаешь, такова европейская традиция, начиная с античности. Елена, за которой бегает Фауст, никоим образом не предмет его вожделения, это воплощение истины. И это же касается и Гретхен, которая воплощение земной жизни, поэтому она и оказалась в раю.

Что бы я делал? Вопрос, который вы задаете, сродни моему любимому вопросу из повести Куприна «Звезда Соломона»: «У тебя было всемогущество, а на что ты его потратил, ты, мелкий канцелярский чиновник Цвет? Ты мог бы, дорогой друг, залить мир…

Так я бы не сказал, что Фауст мелок в желаниях. У него есть грандиозное желание:

Едва я миг отдельный возвеличу,

Вскричав: «Мгновение, повремени!» –

Все кончено, и я твоя добыча,

И мне спасенья нет из западни.

Тогда вступает в силу наша сделка,

Тогда ты волен, – я закабален.

Тогда пусть станет часовая стрелка,

По мне раздастся похоронный звон.

Иными словами, когда я почувствую удовлетворение, когда я скажу: «Стоп, здесь предел моих желаний, здесь максимум моей реализации, на большее я не способен». Это довольно грандиозное…

Нет, конечно, дедуктивный метод у Холмса не главный, тем более, что, по-моему, Конан Дойл путал дедукцию с индукцией. Дедукция – это, вообще говоря, от общего к частному. А Холмс движется наоборот – от деталей к цели и картине преступления. Мне кажется, что дедуктивный метод – это выдумка. Да и вообще, Конан Дойл ценен нам не этим. Мы ценим Холмса не за игру ума. И, собственно, большинство его догадок – это наблюдение. Мы ценим Холмса (рассказы о Холмсе) за готическую атмосферу, за потрясающие чувство страшного и таинственного. Как вот, например, «Человек с белым лицом». Большая часть преступлений, кстати, имеют сверхъестественную разгадку, как в медузе, которую звали львиная грива, как в этом…

Я думаю, что Холмс не вне политики. Холмс не отождествляет политику и мораль. Когда ему предлагают конкретную ситуацию, он ее разруливает. Но, опять-таки, если в этой ситуации существует моральный аспект.

У Холмса свои представления о морали. Он не обязательно на стороне добрых, честных и законопослушных. Холмс на стороне сильных, как, собственно, в «Этюде в багровых тонах», на стороне сильных и не боящихся  рискнуть. Холмс на стороне людей, для которых мораль – это вопрос личного выбора и личной ответственности. Он такой как бы экзистенциалист, Колаковский до Колаковского. Мне кажется, что Холмс в политике («Скандал в Богемии» мы же помним) был бы незаменим, но ему нет там места.…

Видите, «Растратчики» – хорошая повесть, и она безусловно лежит в русле плутовского романа 20-х годов. Плутовской роман – это роман христологический, трикстерский. Плут – это христологический образ. Но герои «Растратчиков», как и герои «Ибикуса» толстовского – они люди несимпатичные. Невзоров – еще раз подчеркиваю, это герой А.Н. Толстого – обаятелен, авантюристичен, в нем есть определенная лихость, но он противен, и с этим ничего не поделаешь. Эти его жидкие усики и его общая незаметность. Если бы не эти времена, его бы никто не заметил.

 А Бендер – ослепителен, Бендер – личность, да, медальный профиль, все дела. Бендер прекрасно придуман или, вернее, прекрасно срисован с Остапа…

Что такое Мефистофель? Мефистофель — это метафора государства, которое является таким божьим посредником. Бог передоверил человека государству. В руках у Мефистофеля контракт на работу. Влияет ли государство на качество работы? На качество — нет, оно влияет на целеполагание. Вот Мефистофель в жизни Сахарова или в жизни Ландау — это государство, загонявшее их в шарашки. Об этом, собственно, фильм «Дау», который кажется мне главным высказыванием на эту тему. Это фаустианская история. Мефистофель — это всего лишь псевдоним, прозрачное наименование государственной машины, которой человек передоверен, потому что бог понял, что в какой-то момент он с человеком не сладил, ему перестало быть…

Нет, ну конечно нет. Конечно, он не всегда весел. Скажу больше. Трикстер — это не плут, это волшебник. Плут он в таком общем смысле. И плутовские романы, которые оттуда пошли,— это не романы обмана, а это романы странствий, романы проповедничества. Другое дело (вот это очень важно), что Христос считает уныние грехом, и Христос, конечно, не уныл. У Христа есть одна минута душевной слабости… и даже не слабости, а, может быть, и наибольшей силы, наибольшей страсти — это Гефсиманский сад и моление о чаше. Это ключевой эпизод Евангелия. И конечно, без Гефсиманского сада Христа мы представить не можем. Но, в принципе, Христос — это учитель веселый, парадоксальный, не в малой степени не унылый и не угрюмый.…