В чем тотальный «облом» Обломова?

Обломовщина — это не социальное явление, это особый склад души, который имеет право быть и который действительно для Гончарова, может быть, и был спасительным. Вот то, что он писал «Обрыв» двадцать лет… За это время Тургенев успел написать «Дворянское гнездо». Из-за этого случилась знаменитая «Необыкновенная история» и так далее, когда Гончаров считал, что у него украден сюжет. То, что он двадцать лет писал «Обрыв» — это придало книге совершенно особый нерв, какое-то внутреннее напряжение, динамику. И она, конечно, скучная книга и многословная, но само это ощущение передает вязкость времени. Таланту все на пользу.

Ну, дорогой мой, «Остров Сахалин» — это самая яркая, самая темпераментная книга Чехова. Если читая 5-ю главу, вы не чувствуете физической тошноты от того, как там описаны эти запахи человеческих испражнений, испарений и гниющей рыбы в остроге, если вы не ощущаете тесноту, припадок клаустрофобии в 5-й и 6-й главах — это недостаток читательской эмпатии.

Чехов как раз написал «Остров Сахалин», замаскировав его (в первых полутора главах) под путевые заметки. Но вообще это книга, равная по темпераменту «Путешествию из Петербурга в Москву», а может быть, и больше. В России все книги, замаскированные под травелоги, по-настоящему взрывные.

Что касается Гончарова, то «Фрегат…

Да нет, конечно, не было. В конце концов, не такая оригинальная схема — сюжет «Обрыва», чтобы подозревать Тургенева в использовании рассказанного ему когда-то сюжета. Просто у Гончарова — человека с некоторыми душевными патологиями, которые усугублялись к старости, очень сильна была прокрастинация, описанная в «Обломове» им же. Он и роман этот («Обрыв») писал двадцать лет, он ему опротивел, превратился в анахронизм. А Тургенев писал быстро, стремительно написал «Дворянское гнездо», после этого — стремительно «Отцов и детей», да и «Накануне». И у Гончарова, видимо, было такое ощущение, что, пока он вдумчиво работает, Тургенев сшибает какую-то публицистику по верхам, чтобы быть…

Мне кажется, что обломовщина — это не внутренняя эмиграция, это прокрастинация. Не надо умножать сущности, не надо красиво называть то, что является шагом назад, что является деградацией. Гончаров оправдал Обломова, как всегда человек, особенно русский писатель оправдывает болезнь, вместо того, чтобы разоблачать. Это, кстати, не только русские писатели: вот Голсуорси взялся разоблачать Форсайтов, потом оказалось, что те, кто идет на смену Форсайтам, во многих отношениях еще хуже. И появился «Конец главы». Мне кажется, что обломовщина — это болезнь психическая, болезнь соматическая. Говорят, за прокрастинацию отвечают лобные доли мозга — не знаю, не специалист. Но это вещь, которую надо…

Я думаю, что, во-первых, приведенные признаки постмодерна не императивны. Роман в романе — довольно частый прием. Вообще, признак шедевра — это такое его иконическое изображение, автопортрет, камео автора. Микромодель шедевра в шедевре, как, скажем, портрет работы Михайлова в «Анне Карениной», постулирующий новые принципы культуры. Что касается четвертой стены… Ну и господи, роман в романе — «Вор» Леонова,— что это, постмодерн? Нет, конечно. У постмодерна другие признаки. Четвертая стена здесь, на мой взгляд, ни при чем. Это все теоретизирования людей, которые пытаются понять, что такое постмодерн. Постмодерн, несомненно, был. Но постмодерн — это то, что наступает непосредственно…

Видите ли, объективно, по факту, вы безусловно правы. Но вопрос в том, что герой-то любим автором, и больше того, он любим Ольгой, которая не случайно ведь Ильинская — там все значимые фамилии в этом романе. Наследие классицизма торчит. Штольц — это гордыня, Пенкин — это пенка, поверхностность, Тарантьев — такое мелочное раздражительное тарахтение, Судьбинский — карьерист, целиком зависящий от судьбы, а не от талантов. Оболомов обломался, он не виноват: жизнь его обломала. Его трогает жизнь, описывая свой невроз, Гончаров пришел к его оправданию. Объективно, конечно, Обломов ужасен. Но в том-то и дело, что русская литература, стремясь разоблачать, кончает тем, что…

Слушайте, отношение Тургенева к Соломину — это довольно непростая идея, довольно непростая история. Тургеневский сверхчеловек — он вообще герой довольно противный (Инсаров, например). Тут же вечный вопрос, это дети всегда в школе спрашивают: «А кто собственно главный роман «Накануне»? Как Тургенев относится к Инсарову?» Да плохо он к нему относится. Понимаете, главный герой «Накануне» — Шубин, ну, в каком-то смысле Берсенев. Там Тургенев как бы раздваивается на эти две ипостаси свои: такой немногословный Берсенев и мягкий женственный добрый Шубин. Конечно, Шубин, которого, кстати, играл Юрий Любимов в вахтанговской блистательной инсценировке,— Шубин там наиболее симпатичный герой.…

Нет конечно. Сейчас объясню, в чем разница. Безделье Обломова — это почти буддистское недеяние, особенно высокий класс бездействия, это философия жизни. Как всегда, российский писатель, борясь со своим комплексом, в конце концов кончает тем, что полюбляет его, оправдывает его, начинает даже видеть в нем какую-то апологию душевной чистоты: Обломов не работает, поэтому он лучше Штольца.

«Большой Лебовски» — совсем другая история. Большой Лебовски вообще не лентяй, он такой… Ну, естественно, что он буддист до известной степени, потому что увлечение буддизмом было составной частью американских шестидесятых. И помните, ему кричит там босс этот в коляске: «Революция кончилась,…

«Обломов» был начат как борьба с собственной прокрастинацией, которая действительно была Гончарову в известном смысле свойственна. Достаточно вспомнить, что он первый роман писал четыре года, второй — десять лет, даже больше, а третий — двадцать, и закончил, когда он уже был никому не нужен, и абсолютно измотал его. Попробуйте читать «Обрыв» и обратите внимание, что при наличии некоторых, безусловно, очень сильных сцен, которые, как костяк, удерживают всё-таки книгу, в целом она дико многословна, скучна, и как-то чувствуешь, что написано по обязанности, без вдохновения.

Точно так же и все действия Обломова, предпринимаемые в борьбе с той же прокрастинацией. Прокрастинация — как вы…