Если вы имеете в виду Вячеслава Иванова, который «Башня», то, собственно, мой принстонский начальник, главный специалист по его стихам (я имел с ним довольно глубокие и интересные об этом разговоры)… Мне кажется, что Вячеслав Иванов был, скорее, мыслителем и организатором литературного процесса, нежели первоклассным поэтом. Поэтом он был таким своеобразным. Он был таким, с одной стороны, безусловно, мыслителем (его поэзия интеллектуальна), а с другой… как бы сказать… да, Майкл Вахтей — наш завкафедрой, главный специалист по творчеству Вячеслава Иванова, и мне кажется, что он наиболее точно определяет его место в литературе Серебряного века, восхищаясь именно плотностью и интеллектуальной насыщенностью его стихов.
Мне же кажется, что он именно косноязычен, но сборник «Пылающее сердце» все равно великий. Потом, понимаете, для того чтобы Вячеслава Иванова оценивать, надо как минимум на его уровне знать средневековье, теософию, богословие, европейскую религиозную литературу и оккультизм. Не зря он был любимым собеседником Минцловой. Я думаю, что Николай Алексеевич Богомолов глубже всего из русских исследователей Иванова понимал. Мне чтение его стихов трудно. Как Богомолов писал о том, что чрезвычайно трудно разбирать почерк Вячеслава Иванова, потому что очень мелкие буквы, и он выглядит как прямая линия. Еще труднее читать их переписку с женой, где два чудовищных почерка: его и Зиновьевой-Аннибал.
Но вот Богомолов опубликовал их переписку, из которой видны потрясающе любопытные коллизии духовной жизни. Мне кажется, что Вячеслав Иванов был все-таки интереснее как мыслитель и как человек, нежели как поэт. Не зря Аделаида Герцык была в него влюблена (кстати, по-моему, обе сестры Герцык были к нему неравнодушны), не зря он вообще пленял. Говорила же Анна Андреевна: «Он любил, чтобы его обожали. Он любил внушать обожание». Ну а как поэт он, мне кажется, уступает сильно и Сологубу, и Белому. Но, с другой стороны, тем, которые ищут в поэзии интеллектуального напряжения, тем он будет близок.