Герой Высоцкого из фильма «Служили два товарища», Брусенцов — беспощадный человек с обугленной душой. Высоцкий изобразил обречённого белого рыцаря или психически больного убийцу?

Я часто читаю эти мысли: «мой читатель уехал», «мой читатель вымер», но причина здесь совершенно другая. Видите, какая вещь? По моим убеждениям, чеховский художник вообще исходит из очень важной чеховской мысли — из апологии праздности. Русская литература ненавидит труд. Труд — это грех, это первородное проклятие человека. Еще Толстой в известной полемике против Золя, против его романа «Труд», говорит о том, что Запад принимает труд за средство спасения души. А ведь работа на самом деле — это самогипноз, это способ себя заглушить, это субститут настоящего труда, потому что настоящая работа происходит над собственной душой. Это как моя любимая цитата из Марины Цветаевой, из письма Борису…

Это довольно трудный вопрос. Был ли это всплеском оккультизма только? По крайней мере, в Российской Империи это было и религиозным возрождением. А насчет всплеска оккультизма в 70-е – это было, скорее, грязной пеной, возникшей вокруг еще одного русского религиозного возрождения, представителями которого были Аверинцев, Желудков, Мень. Великие богословы и проповедники. Грязная пена всплывает вокруг всякого явления.

Андрей Синявский мне как-то сказал, что пошлость лучше, чем снобизм. Снобизм, как он сформулировал, это попытка воспарить без достаточных на то оснований. А пошлость – вещь естественная и здоровая, пошлость – это так же естественно, как тень, отбрасываемая…

Это очень сложный случай. Ксения Некрасова прожила всего лишь 46 лет, она не очень много написала. Свидетельств о ней осталось мало. Это была загадочная фигура, немножко ее ассоциировали с Распутиным. С одной стороны – как на портрете Фалька – она была такая уютная юродивая, а с другой – она была таким немножко зловещим явлением, и на фотографиях она немного зловеща. Вся ее жизнь предельно мифологизирована. Она рассказывала, что она чуть ли не дочь последнего царя Анастасия. То, что она была юродивой, не значит, что она была глупа: нет, она была не глупа совсем. И многие ее стихи действительно – я не могу сказать, что это стихи великие, но метафоры там довольно смелые, а верлибр довольно качественный,…

Если говорить о фильме, то он — страшно покоцанное произведение, и при всем своем таланте Швейцер не мог поставить эту вещь так, как она написана. И страшно сокращено присутствие Высоцкого в картине, и Банионису нечего играть. Так получилось, что фильм превратился в политический памфлет. А для Леонова это было все-таки не высказывание об активной борьбе за мир и не о необходимости активного участия в мире. Для Леонова это эссе о страхе смерти, которое для западного человека стало тотальным, и эта попытка предложить комфортную смерть — помните гроб «Солитер-эгоист»?— комфорт загробный, воскрешение посмертное, это криогенное будущее, мода на замораживание и воскрешение,— это Леонов предсказал…

Я понимаю, почему вы спрашиваете, потому что эту книгу рекламирует «Дилетант». Есть такой жанр, довольно распространенный – «тайный дневник». В этом жанре выдержана на только откровенная графомания вроде «Тайного дневника Пушкина» работы Армалинского, которым он заспаммерил все. Но, например, «Тайный дневник» Вырубовой, сочиненный, насколько я помню, Алексеем Н. Толстым, тоже фальшивый документ. Насколько я помню, в журнале «Былое» он печатался, это фальшивка. Но как свидетельство эпохи – это ценная книга.

«Тайный дневник Марии-Антуанетты» – это книга, которая, конечно, отдает легкой бульварщинкой и сенсационностью, но трагедия Марии-Антуанетты, ее внутренняя драма там…

Сам Хитрук объяснял это тем, что Винни-Пух у него стал философом, не просто плюшевым медведем, а мыслителем и поэтом.

Видите, Хитрук был действительно гениальным мультипликатором. Не просто художником (хотя он действительно хорошо рисовал), но он был гениальным мультипликатором. Потому что он умел придумать персонажа и его пластику. Ну вот Бонифаций, например: какой там лев и какая там история! Там же «Остров» – любимый фильм Шервуда, кстати. Он постоянно смотрит авангардную мультипликацию с упоением.

Хитрук умел придумать сказочно обаятельных персонажей. Я думаю, тут еще и потрясающий дуэт Леонова и Саввиной.

Поразительный Леонов, который, изображая движения…

Да, конечно. Вы знаете, «дал бог зайку, даст и лужайку». Я не знаю, дает ли Господь крест по силам, это трудно сказать. Но Господь если и дает талант, то талант заявляет о себе. Это Саади, его слова: «Имеющий мускус в кармане не кричит об этом на улице: запах мускуса говорит за него». 

Талант – это мускус в кармане. Талантливого человека нельзя не заметить. Я заметил сейчас, что большинство людей, с которыми я общался, которые давили меня своим талантом и дружбой, были исключительно, ослепительно яркими. Вот, например, Жанна Магарамова, которая была, наверное, действительно сердцем русской Америки, организатором гастролей, фестивалей. От нее люди воспламенялись, загорались, жить…

Да, конечно, но одиночество — это любая плата за самостоятельность. Я много раз говорил о том, что избыточность общения — это плата за социализацию, но в социализации ничего особенного приятного-то нет. В чем ваши бонусы, на чем ты меня ловишь? Да мне кажется, что одиночество — это состояние самоуважения и самодостаточности; это состояние, которого я в детстве и молодости совершенно не понимал. Молодость моя в некотором роде и до сих пор во мне играет, но я всегда боялся ситуации, когда буду много времени проводить один. Но с годами я начал понимать, что права была Ия Саввина, сказавшая мне: «Конечно, без людей невыносимо, но стоит мне выйти к людям, как через десять минут меня тянет обратно, в нору».…

Я подумаю. Может быть, я что-нибудь филатовское разберу. Я очень любил Леонида Алексеевича, Леню, как я его называл. Алексей Дидуров нас познакомил. Я очень его ценил, мне он представлялся гением и одним из самых удивительных доказательств поразительной генеративной мощи «Таганки», порождающей мощи. Все говорят, мол, была диктатура Юрия Любимова — да не было никакой диктатуры, ведь при нем расцвело столько талантов, и таких разнообразных: Вениамин Смехов, Алла Демидова, Владимир Высоцкий, Леонид Филатов. Это были люди всесторонне, универсально одаренные, и никто никого не угнетал. Наоборот, атмосфера была такая.

Уж как-нибудь не меньше, чем мужчин. Скандинавские — Сельма Лагерлеф, Астрид Линдгрен, Синкен Хопп, Тамара Габбе, Эсфирь Эмден, Елена Данько, Марина Цветаева, Леся Украинка, мадам д`Онуа… Мадам д`Онуа, кстати, не знаю. Нет, женщин, пишущих сказки, даже в советской поэзии — достаточно вспомнить Ирину Токмакову — вообще огромное количество женщин-поэтов, сочинявших для детей. Нонна Слепакова — там у нее были замечательные сказочные поэмы.

Это всё очень распространенные вещи. На самом деле как раз женщины пишут сказки гораздо чаще и как-то добрее и веселее, нежели мужчины. Потому что женщине разговаривать с ребенком получается как-то естественнее. Простите за сексизм, но так…