Их творчество в данном случае совершенно роли не играет. Некоторые говорят, мол, Камардин пишет плохие стихи. Но, как сказал Пастернак в известном разговоре со Сталиным: «Сажать нельзя ни за плохие стихи, ни за хорошие». Камардин – талантливый человек, это видно по его стихам. Он рэпер, а к рэперам другие требования. Он перформансист.
Но я не понимаю, почему надо говорить об этом, когда человека пытали? Нельзя пытать поэта за то, что он публично читает стихи. Нельзя, есть какие-то вещи, которые нельзя делать. Нельзя убивать детей, взрослых тоже нельзя убивать. Нельзя одного поэта пытать на глазах другого, нельзя одного человека пытать на глазах другого. Нельзя пытать человека и снимать это на пленку. Нельзя просто так пытать человека. Надо напоминать, что есть какие-то «нельзя».
Тут я поневоле задумаюсь, что именно в русском сознании, именно в русском характере есть какая-то болезненная тяга к садомазохизму. Это раскрыл Брюсов блестяще в своих текстах. Понимаете, тяга к пыткам, казням, к эротической компоненте. Наверное, это воспитывается властью; той тоталитарной властью, которая похожа на БДСМ. Такой БДСМ в России существует на всех уровнях, во власти прежде всего. Я боюсь, что именно модель российской власти – это такая пыточная любовь. Ведь власть это выдает за любовь, и родина выдает это за любовь к нам. Сочетание пытки с инцестом, сексом, – это же все как-то увязано, и именно поэтому большинство рассказов на БДСМ-форумах (я их читал когда-то для статьи «Вся Россия наш Сад», имея в виду де Сада) – они по большей части на русском материале, на материале русского дознания, русской тюрьмы, русского концлагеря, и так далее. Это тот элемент садомазохизма, который есть в отношении патриотов к родине. Потому что чем больше эта родина их пытает, тем больше они ее любят, тем крепче. Это, конечно, отвратительно, что там говорить.