Нет, не удалось. Он же покончил с собой, а в мире Дяченко самоубийцам нет прощения. Как раз «Баскетбол» – это такая шокирующая, страшная проза, что она многих – я это знаю, об этом им писали, об этом мне говорили – отговорила от самоубийства. Это очень страшный рассказ, «Баскетбол». Вообще надо сказать, что новеллистика Дяченок более жестока, чем их романы. Романы иногда бывали сказочны, там был хэппи-энд, и вообще романы написаны более милосердно. «Инфаркт», например. А рассказ у них всегда как удар. Они вообще очень жесткие ребята. «Баскетбол» можно сравнить только с «Работой над ошибками», которая вообще вся насквозь кровавая, трагическая вещь.
В принципе, Дяченки не особенно щадят читателя. Это м-реализм (Маринин реализм или магический реализм), но он и стал в высшей степени реализмом (как говорил Достоевский: «Я реалист в высшем смысле»), потому что какая-то черная изнанка жизни или, по Аксенову, «черная структура голубого» (вот эта знаменитая цитата из «Железки»), – вот это они очень чувствуют. У них есть… Я говорю о Сергее как о живом, потому что писатель «Мария и Сергей Дяченко» – это одно лицо, и это лицо продолжает писать.
Конечно, у них нет желания особенно смягчать для читателя шок. Я иногда чувствую, как они ликуют, запузырив особенно жестокий сюжетный поворот. Особенно «Армагед-дом» в этом смысле, конечно, жесточайшая книга.
