Стайрон – один из моих любимых писателей, безусловно. Но кого я мог бы назвать его наследником? У Стайрона был такой прием рассказывать историю дважды, поворачивая ее с разных концов, открывая все больше секретов, все больше скелетов в шкафу. Прием, в общем, один. Так написан «И поджег этот дом», так написан «Выбор Софи», ну и думаю, что и «Признания Ната Тернера» тоже постепенно снимают разные слои с истории. Кстати говоря, первый его роман «Сойди во тьму» я прочитал недавно – скучно. Я боюсь, что он выписался к концу. Но самое лучшее – это, конечно, «И поджег этот дом». Это просто действительно высокая литература. И гениально придуманный сюжет, и герой омерзительный (Мэйсон), и изумительный Касс Кинсолвинг, которого я так люблю. И его жена прелестная.
Знаете, наверное, у Стайрона не может быть наследника, потому что это как нельзя имитировать душевную болезнь. У него она была, он был склонен к депрессии, и самая утешительная книга в депрессии, в дурном настроении, упадке духа – это, конечно, «Darkness Visible», «Зримая тьма». Просто для того, чтобы имитировать (даже не скажу имитировать, а понимать, воспроизводить) стиль Стайрона, надо иметь те же проблемы. И он видит мир с двух сторон: с изнанки и с лица.
Обнявший, как поэт в работе,
Что в жизни порознь видно двум…
У него есть депрессивный взгляд на вещи, когда он видит подлинность и отчаяние. А есть примиренный, нормальный, когда жить можно. Условно говоря, взгляд с похмелья и взгляд, когда ты завязал. Поэтому я думаю, что у Стайрона в современном мире если и будет где-то наследник, то не в Америке. В Америке как-то люди научились владеть собой. Не знаю, с помощью ли психологов, с помощью ли медикаментов. А может быть, американская жизнь стала такой, что не предполагает раздвоения. Может быть, подсознание нации активизируется, когда пойдет борьба вокруг Трампа. Пока что-то роковое не очень ощущается в воздухе, но оно, безусловно, есть. Может быть, конфликт севера и юга, конфликт интеллектуалов и реднеков немножко сгладился. Тогда это была очень биполярная нация, а Стайрон это прекрасно выражал. Выражал это и Фолкнер, вообще говоря.
Но у меня есть подозрение, что это перестало быть важным. Поэтому наследники Стайрона живут сегодня в России. Я не знаю, кто мог бы таким писателем. Ведь это же нужно, с одной стороны, сохранять в себе ад. «Держи ум во аде и не отчаивайся», понимать историю Софи Завистовской. А с другой стороны, как-то жить в Америке 1947 года. Это очень трудно. Я думаю, что такие писатели в России есть, но они пока о себе не заявили. Вот в Днепре точно есть писатель с таким потенциалом – это Глеб Гаркуша, который у меня в семинаре, мы придумали роман, я этот роман на него повесил, он его пишет. Это роман блистательный. Он ученик Стайрона в том смысле, что он видит страшную изнанку мира, страшную подкладку вещей и умеет весело и спокойно об этом говорить. Гаркуша еще очень молодой человек, и бог его знает, что из него выйдет. Я не хочу его захваливать. Но его роман, который он мне присылает по главе, – это большой кайф, конечно. Настоящий большой поэт.
Если смотреть из состоявшихся авторов. Понимаете, Стайрон – южанин, в нем сидит страшная сила юга, настоящая мощь. Изобразительная, живописная, которая есть у Капоте, в частности. Стайрон же сказал: «У Трумэна фраза звенит, а у меня не звенит». Но Стайрон писатель не хуже. Другое дело, для того чтобы писать как Стайрон, надо страдать как Стайрон. А многие ли люди сегодня на это готовы? Наверное, какие-то потенции так писать были бы у кого-то из переводчиков хорошей американской прозы, но сейчас не знаю кто. Во всяком случае, не Поляринов. Он талантливый, но учился у других учителей. Может быть, Денис Захаров, посмотрим.
